- Вы меня сегодня, залечите, - попытался шутить президент. - Впрочем, возьмите в барчике "московскую" и прихватите рюмки...
Но когда Тишков исполнил просьбу президента и тот сделал так, как советует "народ" - выпил граммов сто, из кабинета послышались телефонные звонки.
- Я схожу, - сказал Тишков и отправился в кабинет.
Путин после самолечения почувствовал себя значительно лучше. Его перестало поташнивать, в груди пропало чувство муторной напряженности и он даже поймал себя на мысли, что хочет есть. И не просто кабы чего, а конкретно - горячего, наваристого украинского борща, который так великолепно готовит Людмила Александровна.
Возвратившийся Тишков сказал, что звонил Патрушев.
- Кстати, он уже сюда звонил и я шел вам об этом сообщить.
- Как там дела? - спросил Путин, ему казалось, что его не было в жизни целую вечность, хотя еще не прошло и пятнадцати минут после начала "эксперимента"...
- Судя по голосу Патрушева, напряженность нарастает.
... А, между тем, события вокруг ДК развивались со стремительностью селевого потока. Когда переговорщик (уже четвертый по счету) завел речь о сохранности жизней заложников и призвал террористов сдаться, их главарь заявил: "Мы это сделаем сразу же, как только последний солдат покинет Ичкерию... И сделано это должно быть не позднее завтрашнего утра... Если этого не случится, мы пойдем на крайние меры." Переговорщик на это возразил, что, мол, невозможно за столь короткое время вывести войска и технику. Нереально, а потому в переговорах эта тема бесперспективна... Но и этот аргумент был отвергнут Мовсаром Гараевым: "Если их завести было так просто, то вывести - что за проблема? Это зависит от вашего правительства. Если оно согласно, то мы можем уехать уже завтра, если оно ничего не сделает, то нам придется..." Главаря дополнила одна из женщин, находящихся рядом с ним: "Мы ни перед чем не остановимся..." И ей вторил тот, которого потом назовут арабом: "Мы ни перед кем не остановимся. Мы на пути Аллаха. Если мы умрем здесь, это не все, нас много, это будет продолжаться..." "Вы молодые, вы должны жить, - тянул время переговорщик, - умереть каждый может, а вот жить по человеческим законам..." "Ты брось свою агитацию, - снова вошел в разговор Гараев, - если до пяти утра вы не начнется вывод войск под международным контролем, мы начинаем стрелять...А если ваш спецназ захочет вмешаться, взорвем все, что у нас имеется..."
Прослушав этот разговор, Патрушев сказал Грызлову:
