Ну как, разве моя Мавра не лучше, чем мадемуазель Клэрон в Париже?
ГРИММ. Прежде всего, она хуже вашего императорского величества! У вас необыкновенный талант!
ПОТЕМКИН. Несомненно!
ДИДРО. Да. Вы, государыня, до конца овладели сутью этого искусства!
ПОТЕМКИН. Несомненно!
ЕКАТЕРИНА. А в чем суть этого искусства?
ДИДРО. В способности распознавать любую человеческую натуру и подражать ей.
ПОТЕМКИН. Несомненно!
ГРИММ. Прекрасно сказано. Создается впечатление, что вы, государыня немало знаете о людях. И о том, как они проявляют свои чувства.
ЕКАТЕРИНА. Я уже долго живу! И много наблюдаю.
Все смеются.
ГРИММ. Вы все шутите!
ПОТЕМКИН. Долго живу! Да ради такой не жалко принять сто палок.
ДИДРО. Двор и театр: две школы имитации чувств. Но скажите, господа, разве есть актер, способный сравниться с многоопытным царедворцем?
ЕКАТЕРИНА. Я театр ставлю выше. Он бескорыстнее, чем двор. Впрочем, я ценю и то, и другое. У них разные, но одинаково полезные цели. Только одно мне претит: имитация любви. Прежде всего — у придворных.
ГРИММ. Я, однако, полагаю, что ваше императорское величество способны безошибочно распознать подлинное чувство привязанности и почитания.
ПОТЕМКИН. Несомненно.
ЕКАТЕРИНА. Я бы рисковала показаться весьма самоуверенной, если бы не восприняла ваши, барон, слова как бесстыдную лесть. (Смеется. Мужчины ей вторят.) Но любопытно, что животные проявляют свои чувства более искренне и непосредственно. Например, петух… Генерал Потемкин умеет превосходно изображать пение петуха! Григорий Александрович, покажи нам свое искусство!
ПОТЕМКИН. Вот петух, который на рассвете просыпается и видит, что проспал. (Поднимается на сцену и поет.) А теперь — петух созывающий кур к зерну. (Поет. Все смеются.) Ну, а вот — влюбленный петух! (Поет, глядя императрице в глаза. Это, несомненно, пение влюбленного петуха. Все смеются.)
ЕКАТЕРИНА. Видите, господа, даже животные умеют делать вид.
Все, смеясь, выходят, кроме Дидро.
ДИДРО. Эпизод в театре, вопреки ожиданиям, не отдалил императрицу от меня, скорее, он нас сблизил. Мы продолжали встречаться. Она все чаще искала поводы для бесед. Однажды я был приглашен на прогулку в Летний сад. Летний сад! Стоял февраль и я чертовски мерз в своем подбитом ветром парижском пальто. Она подъехала в санях. На ней была великолепная, теплая шуба.
Звон колокольчиков на санях.
Екатерина и Дидро, последний мерзнет.
ЕКАТЕРИНА. Дидро! Просвети меня. Научи, как мне поступать с людьми, как мыслить, как преодолевать сложности этой жизни! Я чувствую себя такой одинокой и беспомощной. Как поступать, чтобы этот великий народ меня не проклял, не захотел убить. Я хочу быть для них матерью, а мне постоянно приходится подписывать смертные приговоры. Я запретила пытки. Ведь это правильное решение, не так ли?
