* * *
Июньскими ночами над городом гремят летние грозы, с густыми ливнями, которые катают по крышам тяжелые чугунные ядра и врываются в сон хлесткими ударами града о ставни, как выстрелами свинцовой шрапнели. Утрами город промыт, воздух прозрачен. Пахнет в нем степью, чабрецом и полынью. И крик опрокидывающейся на ближайшем терриконике вагонетки: «Ух! Хо-хо» — кажется немыслимо близким и очень насмешливым.
Утром я обычно заходил за Катришем, стягивал его с постели и долго ждал, пока он соберется. Мы выходили с опозданием. Я нервничал и торопил Сережку, но тот не спешил, тянулся следом, то и дело протирая очки. Я нес его матерчатую сумку с продуктами, пока он приводил в порядок свои очки. Почти у школы Сережка вспоминал о сумке, отбирал ее и, покосившись на мой газетный сверток, спрашивал:
— Чего мать положила?
— Сало с хлебом и яйца.
— Я, Эдь, скоро разжирею от твоего сала. А сладенького нет?
— Нет.
— У меня тоже нет. Вареники с клубникой. Чепуха.
В перерыве мы ели вместе. Сережке всегда давали сладкое — шоколадные конфеты, пирожки с повидлом, ватрушки или вареники. И все это, по мнению Сережки, было чепухой. Когда он заводил такой разговор, я чувствовал себя очень скверно.
В очередной раз я прихожу к Сережке и вдруг встречаю его в подъезде. Только Катриш ли это? Свежий, аккуратно причесанный, отутюженный парень с офицерским планшетом в руке деловито спускается по лестнице. Я растерянно замираю, может, я чего-то забыл и сегодня не обычный рабочий день, а праздник?
— Привет, Серж. Ты что, на работу не идешь? — очумело спрашиваю я.
— С чего ты взял? Как раз на работу топаю. Ну ты зря пришел. Нам теперь не по пути.
Я лупаю глазами — не могу сообразить, на какую работу шагает Катриш в таком виде.
Мы выходим из подъезда, Сережка озабоченно смотрит в небо, потом внимательно на улицу.
— Как ты думаешь, дождь будет?
— Наверное, нет. Ни облачка. А что?
— Что «что»? Мы сегодня с Федор Семенычем на базу едем. На его «Москвиче». Кой-какие материалы надо выписать для школы. Я ему помогу с выпиской. Посчитаю. Я думаю, он не здорово варит в математике. Наверное, три класса, а остальное — коридор.
— А ты, конечно, здорово варишь. — Мне становится вдруг смешно.
— По крайней мере. — Сережка достает платок, тщательно вытирает подбородок. — Вот жарит с утра. Точняк дождь будет. Развезет. Еще свалимся в кювет. Ты, Эдька, топай, топай на свою работу. Я здесь буду Федор Семеныча ждать. Мы договорились, он за мной заедет. Проявкиной приветик.
