Марк Николаевич тогда и свалился с микроинфарктом — очень переживал, а слух об этой истории с зеркалом по всей Москве прокатился… В студию валом повалили: все хотели своими глазами спектакль поглядеть. И, конечно, взглянуть на зеркало. Только оно стало совсем простое, обычное, как все зеркала, — стекло в него новое вставили.
А ребята от всяких слухов и недомолвок так завелись, что уж и думать ни о чем, кроме Булгакова и его «Мастера» не хотели. Думали-думали и пошли всей гурьбой к Далецкому. А у того — ну, ясное дело, — Николай Валерианович! И вид у него хитрый такой! А глаза светятся.
Встречает в прихожей, сначала, как будто, страшно обрадовался, но быстренько спохватился, суровость на себя напустил, с порога руками на них замахал и закаркал сухим надтреснутым голосом:
— Вы что всей гурьбой ввалились? А где раньше были? Почему не навещали в больнице? И потом, после выписки… он уж с неделю, как дома лежит! — грозно так загудел старикан, брови свел к переносице, тонкие губы кривит… голос грохочет, а глаза у него смеются.
— Да мы… — Илья, самый храбрый, шагнул вперед. — Мы боялись побеспокоить… Думали, потревожим, ему хуже будет.
— Они ду-у-мали! — передразнил старик. — Конечно, человек из-за вас инфаркт схлопотал, а они ду-у-мают! Мысли у них. Хе!
Он затащил всех на кухню — еле поместились — квартирка у Марка Николаевича была небольшая, хоть и в самом центре: на Садово-Кудринской, вернее, на улице Красина, которая от Садового протекает вниз, к бывшей Тишинке, там ещё теперь супермаркет большущий и дорогой… Так кухня этой самой квартирки была метров пять, не больше, в ней едва помещались допотопный холодильник «Саратов», столик с ободранной рваной клеенкой, две табуретки и мойка со старенькой битой раковиной, а на ней ржавым пятном полоса от подтекавшего крана. Ни вазочки, ни цветочка… и все чашки с краями отбитыми.
В общем, полное запустение!
— Марк с вами совсем о себе забыл, — старик перехватил недоуменные взгляды ребят. — Он ведь дневал и ночевал в студии, а дома у него часто и маковой росинки не было: все некогда было холодильник себе загрузить. С этой вашей «Пиковой Дамой»… а! — он в сердцах полоснул рукой. — А вы, разгильдяи, даже не поинтересовались, не надо ль ему чего…
— Мы в больницу ходили, навещали… — пролепетала Аля.
Ребята закивали, но не слишком уверенно: только тут поняли, какие ж они гады на самом деле — навещали-то всего раз! Но ведь не объяснишь, как все переволновались за Марка, только и разговоров было: как он и что он, скоро ли появится в студии, будет ли ставить… Они так его побаивались, что думали: уж лучше показаться зверями бесчувственными, чем его хоть чуть потревожить. Смалодушничали — это факт!
