Бежан немедленно доложил Зентаре. Тот тоже был потрясен. На рассвете они уже были на службе. Группа из нескольких человек отправилась на место происшествия для выяснения обстоятельств смерти. Бежан поехал с ними. Он долго осматривал кабину лифта, пол, стены. Его острый глаз сразу же заметил нацарапанные ножом буквы. Большое «С», маленькое «у», потом «з» и еще начало какого-то слова, не то «ке», не то «ко». Видзский что-то хотел сообщить им. Бежан был уверен в этом. Буквы нацарапаны совсем недавно перочинным ножом. Рядом с телом Видзского нашли перочинный нож.
Ясно, что Видзский узнал что-то важное, настолько важное, что перед смертью слабеющей рукой нацарапал эти буквы. Для них. И не успел. Последние буквы, «ке» или «ко», вышли кривые. Линия шла вверх, потом вниз и прерывалась. Именно в этот момент он упал. Потерял сознание. «Понимал ли он, что умирает? — думал Бежан. — Ловушка это или несчастный случай?»
Версию о несчастном случае поддерживали прежде всего показания дворника, который утверждал, что мусор на дне шахты лифта лежал давно.
— Туда сбрасывали мусор еще до того, как установили лифт, — объяснил он. — Когда лифт поставили, мусор никто не убрал. А сейчас вот уронил кто-то окурок или спичку — и готово несчастье. — Он развел руками.
На вопрос, кто мог поджечь мусор, дворник пожал плечами:
— Откуда мне знать... Может, дети... Они любят играть в подъезде и в подвале... Или тот, кто последний ехал в лифте... В кабине лежали обгоревшие спички. А может, сигарету уронил...
Это отпадало. Видзский не мог уронить сигарету. Он не курил. Друзья частенько шутили, что именно за это его так любит начальство и жена. Он женился всего несколько месяцев назад. Они очень любили друг друга. Жена Видзского, студентка четвертого курса юридического факультета, хорошо понимала, что значит для него его работа, и никогда ни о чем не спрашивала, не обижалась, что поздно возвращается домой, а то и вовсе исчезает на несколько дней. Каждый вечер, рассказывал он, ждала она его с ужином допоздна. Как она перенесет это известие? Как сказать ей? «Уж лучше быть холостяком, — подумал Бежан. — Если бы я погиб... — И тут же представил себе отчаяние отца. — Хуже всего тем, кто остается...» Его мысли снова вернулись к Янеку Видзскому. Янек любил свою работу. Всегда просил, чтобы ему дали самое трудное задание. Старательный, добросовестный, всегда готовый помочь. И его нет. У Бежана сжало горло. Смерть на войне — это дело обычное, почти естественное. Сегодня ты, завтра я, думал каждый. И вот... Ежедневный риск в их работе вдруг стал явным, видимым... Каждую минуту это может стать его судьбой, судьбой его друга.
