А через два дня я встретился с Шаронем. Как договорились. В том же кафе. И он прямо объяснил мне, что хочет, чтобы я работал на разведку Гелена в Польше. «Эти пятьсот долларов — пустяк, небольшой аванс. Вы у нас не такие деньги заработаете. Хватит и на виллу, и на машину. А если вдруг какие-то неприятности — мы вас сразу же перебросим сюда. И будете жить по-королевски. Я, например, неплохо устроился. И не жалею». Показал бумажник, набитый долларами.
Я отказался. Продать, купить, заработать пару злотых — это другое дело. А шпионаж! Головой рисковать? А он говорит: «Тогда мы откроем вашим властям глаза на все ваши махинации с квартирами и с долларами». И начал перечислять. Он все знал. От Зелиньского, конечно. Я думаю — господи, как же мне выбраться из этой истории?! Из этих пятисот долларов я истратил сто. Где их взять, чтобы вернуть? Шаронь, прощаясь со мной, сказал, будто прочитал мои мысли: «Обратно дороги нет. Вы взяли деньги при свидетеле. Если не подпишете договора о сотрудничестве с нами, я обвиню вас в краже. Полиция мне поверит». Я знал, что так и будет. Притворился, что хочу подумать, и договорился еще раз встретиться с ним.
В гостиницу я вернулся чуть живым от страха. Что делать?! Пытался поговорить с Зелиньским. Тот молчит, как проклятый. Я понял: они его купили. В случае чего — он будет против меня.
Я решил, что единственное спасение — добыть какой-нибудь козырь против них. Чтобы они были у меня в руках. С тех пор я стал, как тень, ходить за Зелиньским. Однажды шел за ним до Пратера. Он сел на скамейку, прикрылся газетой. Рядом с ним сидел Шаронь. Тоже с газетой в руках. Я спрятался за деревьями. Увидев медленно идущего седого мужчину среднего роста, Шаронь встал и пошел за ним. Шел метров двести. Потом они остановились, заговорили. Шаронь показал на Зелиньского. Тот посмотрел и сразу отвернулся. Вдруг вижу, Зелиньский встает и подходит к ним. Заглядывает тому в лицо и протягивает руку. Тот, новый, сразу же ушел. Будто ветром сдуло. Я пошел за ним. Тоже хотел посмотреть на него поближе. Может, это и есть мой козырь, думаю. Незнакомец сел в такси, я тоже. И за ним. Видел, как машина остановилась у огромного здания, он вошел в него, у входа с кем-то поздоровался. Мне удалось запомнить его фигуру. Я был уверен, что ухватил какую-то ниточку.
Перед возвращением в Польшу я еще раз встретился с Шаронем. Вернул ему деньги, сунул прямо в карман, чтобы он не мог сразу разобраться, что там не все пятьсот долларов. И сказал, что если они меня заложат в Польше, то я заложу Зелиньского и того, которого видел с ним на Пратере. И сразу же ушел, он и слова не успел сказать.
