- А мне напротив в его голосе послышалось ликование: ведь с уходом из партии "смутьяна Ельцина" и Генсеку будет спокойнее...
- Нет, я думаю, что это была просто игра. Он иногда прибегает к такого рода маленьким хитростям.
- Но ваш выход из партии мог вызвать "мятеж" в стане консерваторов, и в том числе - консерваторов в Верховном Совете России. Вы сделали такой шаг, который мог бы иметь для вас поистине катастрофические последствия.
- Вы абсолютно правы, риск был и довольно большой. Меня, действительно, больше всего волновало - не потеряю ли я доверие депутатов Верховного Совета и съезда? Ведь мое большинство в парламенте держится на легко рушимом равновесии, и поэтому я и в самом деле не знал, как отнесутся депутаты к моему заявлению на ХХV111 съезде партии. Нет, как отнесутся к этому демократы, я знал, но меня волновали "лоббисты". К слову сказать, некоторое преобладание консервативно настроенных депутатов Российского ВС не помешало ему принять ряд сильных, я бы сказал судьбоносных для России решений. Я считаю, что 1 съезд народных депутатов России был гораздо эффективнее, прогрессивно радикальнее всех трех съездов СССР.
12 июля я объявил о своем выходе из партии, а 13 июля я должен был вести заседание своего ВС. Вот минута была - словами не выразить...Я думал, что этот день для меня и вообще для депутатов будет потерян. Что и говорить, нервотрепка была жуткая. И вот вхожу в зал и...аплодисменты! Я даже растерялся, не ожидал такой встречи. И все, что я даже не надеялся в тот день провести, все прошло.
- А разве заранее вы своих депутатов не готовили к такому повороту событий? Я имею в виду ваш выход из партии.
- Что вы, Александр Степанович! Другое дело, что перед этим я три ночи совершенно не спал. Все обдумывал. Были, конечно, колоссальные сомнения, но по другому я просто не мог поступить. Ведь я всегда говорил, что монополия одной партии вредна обществу, что ее нужно поставить под контроль законодательных властей.
- Борис Николаевич, а когда к вам пришло решение выйти из партии? Не на том ли роковом для вас октябрьском (1987) Пленуме?
- Нет, с октябрьским Пленумом я это не связываю. Иное дело, что уже тогда я начал понимать, что КПСС плетется в хвосте, что партия никак не может перестроиться и из арьергарда перейти в авангард. А ведь свою авангардную роль она по-прежнему продолжает декларировать. А это уже некрасиво, некорректно. Походит на обман. По существу она была не в состоянии перестраиваться структурно и организационно, а следовательно, в ней не могло зародиться нечто воистину новаторское, что всегда присуще настоящей революционности. Но главное, в партии ощущалась нравственная заторможенность. Общество рвалось вперед, а партия вязала его по рукам и ногам. Однако при этом делала вид, что движется со скоростью тропического циклона.
