Как ловко она его поддела! «К неминуемому поражению». Ишь ты! Жаль, он до сих пор не придумал ей достойного прозвища.
* * *
В доме Марксов каждый имел прозвище. Тем самым как бы подчёркивалось равенство в семье. Ведь если учишь людей, как построить справедливое общество, то прежде нужно построить его в собственном доме. Хозяин — за смуглый цвет лица, чёрную бороду и пылкий нрав прозывался Мавром. Так когда-то в древности называли темнокожих людей, живших в Африке. Дочки звали отца ещё и Стариной.
Горячо любимую Женни, мать его дочерей, в доме называли Мэмэ.
Старшую дочь — тоже Женни — Кви-Кви. Среднюю — Лауру — Птичий глаз. Младшую — Элеонору — Тусси.
Хотя имели они и другие прозвища. Даже сынишка Эдгар, умерший в семилетнем возрасте, получил имя Муш — Воробышек.
Лишь Елена Демут до сих пор не имела солидного прозвища.
И Маркс подумал, что это явное упущение.
Осенний Лондон совсем утонул в тумане. Его хлопья недвижно висели в воздухе, скрывая очертания домов и деревьев на расстоянии двух шагов. Редкие дилижансы пробирались по улицам, непрерывно звеня колокольчиками. Но и звон колокольчиков, и вой рожков, и стук лошадиных копыт по камню, и предостерегающие крики возниц, и другие звуки глохли в насквозь пропитанном сыростью воздухе.
Купив в табачной лавочке почтовые марки, Маркс повернул обратно. На марках была изображена королева Виктория. Похожая на богиню, королева смотрела вдаль с таким видом, словно хотела сказать: британское королевство мгновенно рухнет, если только она оставит престол. Маркс же настойчиво доказывал обратное: только избавление от королей, капиталистов и остальных богатеев принесёт людям свободу и благоденствие.
А туман на улице, казалось, стал ещё гуще. Чуть зазеваешься, того и гляди расквасишь нос себе или встречному.
На перекрёстке Маркс столкнулся с женщиной, которая устало несла корзину с красными яблоками. Извинившись, он приподнял цилиндр.
Щёки у женщины были серыми. Яблоки она несла явно не себе. Вероятно, чья-нибудь служанка. Того, что ей платит хозяин, едва хватает на скудную одежду и полуголодное существование. Такие женщины не едят яблок. И их дети тоже не знают вкуса фруктов.
Ну и туман! В нём недолго и заблудиться.
Кто-то маленький и шустрый вынырнул из тумана прямо Марксу под ноги.
— Простите, сэр, — прозвучало снизу. — Я толкнул вас не слишком сильно? В таком тумане, конечно, нельзя бегать. Но я страшно тороплюсь…
* * *
Мальчику-школьнику было лет десять. За спиной у него топорщился ранец. А глаза горели в точности, как у Эдгара, у незабвенного Муша.
