— Что, это? — сказала Хагарлат. — Ах, ну если он так много для тебя значит, можешь забрать. — Она сняла браслет и бросила его мне. Он упал на пол у моих ног.
— Простите меня, царица! — залепетала нянька. Я вынырнула из кольца ее рук и подхватила браслет с пола. Одного рубина в нем не хватало, и я принялась лихорадочно искать его на ковре, но нянька все же выволокла меня из комнаты.
С тех пор я избегала дворца, насколько могла. Я уходила в сады и проводила долгие часы у бассейнов, напевая себе под нос мамины песни. Пыталась забыться в занятиях с учителем, которого приставил ко мне отец, явно для того, чтобы со мной не было новых проблем.
В течение трех лет я изучала поэзию шумеров, мудрость египетских писаний, истории о создании мира из Вавилонии. Я приходила к дворцовым писцам и развлечения ради читала порой из-за их плеча судебные документы, а главный писец отца позволял мне любоваться своим гордым почерком и даже делился со мной описанием битв моего деда, когда я подкупала его кувшином вина, утащенным из подвалов. Я с нетерпением ждала возвращения торговцев, привозивших новые сокровища: пергаментные свитки, таблички, вощеную бумагу, даже пальмовые черенки, на которых высекались их торговые счета.
Впервые с тех пор, как моя матушка перешла в мир теней, я вновь обрела радость. Мой новорожденный брат, Даммар, должен был стать царем. Я же скользила мимо дворцовых коридоров с их политическими дрязгами и тайными интригами, стремясь к историям других людей, что жили далеко-далеко отсюда. Стремилась сбежать от всего…
Но не сумела избежать взглядов брата Хагарлат.
Садйк был змеей — толстяк с безжизненными глазами, от которых ничто не могло укрыться, и с даром убеждать советников моего отца в собственной полезности.
Служанки и рабыни часто сплетничали о нем, говоря, что он родился под сильным знаком, — на самом деле это означало, что он изрядно разбогател, когда его сестра вышла замуж за моего отца. Казалось, им очарована половина дворца, хоть я и не могла понять почему.
Но самого Садика интересовал лишь один человек — я.
Его глаза следили за мной сквозь арки. Я чувствовала, как этот взгляд змеей скользит по моей спине и плечам всякий раз, когда я появлялась в алебастровом зале.
И это заметила не только я.
— Не удивлюсь, если Хагарлат попросит твоего отца отдать тебя Садику, — сказала мне однажды няня, закончив причитать над моими непослушными волосами. Шара, которая была мне как сестра, округлившимися глазами взглянула сначала на мать, а затем на меня. Она стала ненавидеть родственников Хагарлат после их появления во дворце, пусть даже только из верности мне.
