— А может, заодно и солнце сделать ярче?
Она склонилась над моим ларцом с драгоценностями, выбирая браслеты, серьги и кольца до тех пор, пока руки ее не засияли от граней камней.
— Я не пушу тебя на пир в простых одеждах, которые ты так любишь. Я помню иную Шару. Нет, ты наденешь платье из моего гардероба, и я подберу тебе сандалии и украшения. Даже низшие рабы Сабы будут одеты в тончайшие ткани, показываясь на глаза эмиссарам и торговцам. А ты будешь выглядеть не хуже царицы любой из соседних стран. Рассказы о тебе они донесут до дворцов своих королей!
Краски схлынули с ее лица, и Шара уронила несколько украшений, не удержав их задрожавшими руками. Я бросилась к ней, обняла за плечи. Она дрожала.
— Шара, что случилось?
Она подняла на меня застывший взгляд.
— Пообещай мне одно, — сказала она. — Как моя молочная сестра, если не как моя царица.
Я моргнула.
— Все, что захочешь.
— Не отдавай меня прочь.
— Не отдавать тебя?
Впервые я едва не потребовала рассказать мне, что сотворила с ней Хагарлат. Какому мужчин она отдала мою подругу, что тот с ней делал — и где он сейчас, чтобы я могла отплатить ему за то, что сейчас у подруги подобный пустой взгляд.
Но вместо этого я взяла из ее рук украшения и отложила в сторону. Разняла ее сцепленные ладони и крепко сжала.
— Я никому тебя не отдам. Клянусь. Ты все, что осталось у меня в этом мире. — Я поцеловала ее и крепко прижала к себе. И когда моя ладонь погладила ее волосы, по сердцу скользнуло нечто яростное и зазубренное, чего я не ощущала даже с Макаром. С самой ночи моего возвращения мне хотелось подарить Шаре комфорт и безопасность. Но в ту ночь я увидела в ней женщину, которую использовали и отбросили в сторону. Вдову. Сироту. Измученного артритом старика. Она была земледельцем, который возделывал свое поле под обжигающим солнцем. Она была женщиной, умершей в родах. Жрецом, что смотрел в небо, пытаясь увидеть в нем знак от бесстрастного бога.
Я не могла охладить солнце или сделать землю более податливой. Я не могла отвратить смерть или заставить богов говорить.
Но я была ее царицей и могла защитить ее. Нет… я могла куда больше.
Зерно, упавшее в мое сердце, пустило корни: я прославлю Сабу се науками — не только потому, что это мое наследие как царицы, но потому, что таким образом я смогу возвысить самых беззащитных ее людей. И однажды подобные Шаре женщины будут чувствовать только гордость, оказавшись в компании любого иностранного посла, и будут ощущать свое превосходство оттого, что родились в стране, где мудрость равна богатству.
