— И даже сейчас твое предложение прозвучало так искренне, — горько ответила я.
— Потому что я искренен! Но разве я мог жениться на тебе, зная, что этот день придет, и не желая, чтобы он наступал? — Он уронил руки. — Разве я мог?
— Ты лгал мне все это время!
— Нет. Алмаках свидетель, я женился бы на тебе в этот самый миг, если бы ты согласилась.
— И как это удобно — получить царскую корону в придачу! Скажи мне, твой благородный отец спланировал все заранее? Снабдил тебя подробной инструкцией, как нужно меня соблазнять?
— Македа… — На его лице ясно читалась боль. — Пожалуйста…
— Скажи, что не таков был его замысел с самого начала, когда он со своими союзниками планировал увидеть меня на троне.
— Союзники давно заключили пакт о том, что не будет ни единого предложения брака, тогда их мотивы не вызовут подозрений у Хагарлат. Не раньше…
Я отвесила ему пощечину. И, после мига ошеломленного молчания, вторую.
— Как все были умны! А я-то все эти годы, вплоть до сегодняшней ночи, считала себя забытой. Ты не предупредил меня даже за час до собрания. За все те ночи, что я отдавалась тебе, ты мог бы ответить мне хоть такой малостью!
Он обернулся ко мне и повысил голос:
— Как я должен был это сказать? Разве ты не видишь, что я разрываюсь на части? Как убедить тебя поверить мне? Скажи мне, и я это сделаю.
— Уже слишком поздно. И теперь эти люди явились забрать меня, а я должна покорно следовать их призывам? А я не стану!
Я крикнула, чтобы Забиб прекратила собирать мои вещи и разложила их опять по местам.
Вокруг меня святилище моих покоев — место уединения, место учебы, а позже и вечеров, наполненных новым открытием любви, — было разорено. Здесь я плакала в руках Макара, когда он впервые пришел ко мне не как вор, но как тот, кто сумел исцелить меня словом, и лаской, и вздохом. Здесь я надеялась провести остаток моей жизни в ленивом довольстве, изучая мою все растущую библиотеку свитков, в надежном удалении от всех призраков прошлого.
И вот это все рассыпалось на части прямо на глазах, а впереди меня ждали суровые горы Сабы.
Слезы унижения струились по моим щекам, горячие и соленые, словно длинное Красное море.
— Македа… — Он взял меня за запястья. — Любимая…
— Не говори со мной о любви. Молю тебя. Прояви ко мне эту милость.
Он с силой отчаянья снова привлек меня к себе.
— Скажи, что ты хочешь, чтоб я для тебя сделал?!
Я хотела велеть ему уйти — уйти и вернуться за море с остальными, оставить меня в покое. Но даже тогда мне была невыносима мысль о том, что я останусь в этих стенах без него. Я радовалась изгнанию, потому что оно было безопасным. Но прекрасным изгнание стало лишь с ним.
