Про Короля. Выведут его, значит, эсэсовцы к… к санитарке, если вам такое название больше нравится, а он вдруг возьми и скажи во весь голос: «Подчинись!» И все как снопы на землю валятся, встают на колени и все такое прочее. А он вокруг санитарки обойдет, в кабину заглянет, ключи отберет, потом сзади дверцы раскроет и скажет: «Выходите братцы, пока я с вами, потом уж не выпустят».
Выпустит узников, а сам залезет в кабину — и в бега. Санитарку потом оставит где-нибудь, или даже сбросит с обрыва, помотается по стране на подножном корме, приткнется, где сыщется место подходящее да работа, но только все его тянет назад, в Новочеркасск. Сначала терпит, а потом приспособит себе бороду или усы, чтобы не очень узнавали, и возвращается.
Уж как его ни ловили, а все впустую. Бывало словят — и сразу рот залепляют клейкой лентой, чтобы не говорил. А только подойдет он к машине, на грязной дверце пальцем напишет: «Подчинись!» — и опять все на колени, и плачут даже от большой преданности. Да что там рот залепить, ему уж и руки связывали, а все равно, посмотрит этак по-особому глазами…
Я даже больше скажу. Его и газом усыпляли. Усыпят, потом в противогазах в помещение проникнут, на плечо и к труповозке. Hу, к санитарке. Поднесут, двери откроют, а потом вдруг накатит чувство такое особое — и все. Сами купят билет, сами посадят на поезд, даже в дорогу еды соберут… Просыпается он, когда от газа отойдет, смотрит — а уже в поезде куда-то едет, рядом билет лежит и узелок с едой. Одним словом, Король…
Вот это я понимаю, легенда. А Наташка Одноглазая — какая же она легенда, если у нее в киоске целая куча народа раньше отоваривалась?
А про Сказочника это уже не наша легенда. Ее специально ваше санитарное начальство выдумало, чтобы никаких разговоров с задержанными не вели. Дескать ходит по свету Сказочник, или даже несколько их ходит, и когда такого арестанта приведут, так он вашему брату всякие сказки рассказывать начинает, и так заговаривает, что… придут потом сменщики — а уже и Сказочника след простыл, и всех заключенных, а те, которые с ним разговоры вели, сидят себе на стульчиках, вот как вы сейчас, только мертвее мертвых. До смерти значит заговаривает, а потом убегает. Ага, еще бы не слышали.
Бросьте. Фольклор это все, да еще и тайно насаждаемый, для ради дисциплины.
Hу разве ж я похож? Я же совсем по другой части. Вот ты пощупай — тут вот под кожей — видишь? И здесь, и здесь, и здесь… Вот когда они высовываются…
