– Зато видно, что вы за люди, – враждебно сказал Халбай, – за легкую жизнь готовы своему роду изменить, а такие нам не друзья.
– Смотрите, не ошибитесь со своим Тэмуджином, – уже держась за полог, оглянулся Буру. – Еще неизвестно, в какую пропасть вы суетесь. Будете шататься с ним по степи, как безродные разбойники.
Через три дня Джэлмэ уехал из куреня. Ранним утром, едва на востоке забрезжило, он попрощался с родными, сел на коня и тихим шагом выехал из айла. Направился он на юго-запад – по своему же, обдутому ветром, полузасыпанному в снегу следу.
Дорога пролегала по открытой степи, между невысокими холмами. Отдохнувший на попасе конь, почуяв обратный путь, шел ходким, порывистым шагом.
Перевалив за холм, Джэлмэ придержал коня, помедлил, вглядываясь в предутреннее темнеющее небо. На востоке все еще синело, а начинающие блекнуть звезды с севера затягивало мутной и плотной пеленой. Подумав, он резко повернул коня на северо-запад. В степи снова собирался буран, и он решил проехать вверх по Онону, чтобы поскорее добраться до тайги и дальше продвигаться по лесному затишью. К тому же до леса по прибрежным тальникам или по льду, под высокими берегами, было где укрыться от поднимающейся вьюги. «Получше будет, чем по открытому месту…», – подумал он и тут же, в подтверждение своим мыслям, ощутил на лице первый крепкий порыв ветра.
Джэлмэ придерживал нетерпеливо порывающегося вперед коня, приберегая его силы, – путь впереди лежал неблизкий, по бездорожью. Понемногу рассветало, а ветер крепчал, поднимая снежную пыль. Скоро впереди, в снежной сумеречной дымке обозначились извилистые кромки прибрежнего тальника.
Вглядываясь вперед и по сторонам, он привычным взором обводил гребни легших вокруг холмов и оврагов, а про себя вспоминал встречу с друзьями и тяжело переживал случившийся раскол между ними. Ругал себя за то, что не смог перетянуть всех на свою сторону. Понимал, что виноват в этом сам, что не хватило умения убеждать.
«Такую возможность потерял, испортил все! – сокрушался он про себя. – А Тэмуджин уж сумел бы, он быстро вправил бы всем мозги, доказал бы, какой идет вред от этих нойонов, указал, что нужно делать… А вот я не умею, мыслями путаюсь, не могу ухватить главного и выложить ясно, чтобы люди могли понять… – и в который раз он задавал себе вопрос: – Что же я сказал не так? Какое слово не смог найти, чтобы доказать, что уход к Тэмуджину – лучший для всех выход? Почему одни могут говорить ясно и понятно, а я – нет? Видно, и этому мне надо учиться, впереди – большие дела, надо будет и с людьми говорить, вести их за собой…».
