– А чего же ее бояться? Что смерть?.. Кто не умрет?.. Все в свое время умрут, и вы все умрете, ведь я верно говорю?.. А смотрю я на вас потому, что давно еще слышал, будто вы непревзойденный борец.
Бури Бухэ недоуменно покрутил головой, раздумывая над услышанным. Спокойный и рассудительный голос обреченного юноши удивил его, пробудил в нем что-то, похожее на уважение.
– Давно я не встречал таких людей, – сказал он и снова удивленно взглянул на него. – Неужели совсем не боишься смерти?
– Совсем не боюсь.
– Да ты, я вижу, истинный мужчина! – воскликнул Бури Бухэ, оглядывая его со всех сторон, будто узрел хорошего коня.
Вдруг раздобрившись – видно, от чаши крепкой арзы, принятой на похмельную голову, – он уже забыл о недавнем решении казнить юношей и теперь, не жалея похвалы, высказывал свое одобрение:
– Правильно делаешь! Что смерть? Для мужчины самое главное – ничего не бояться! А может, ты еще и борешься, а?
– Да, я борюсь.
– Ну-ка, ну-ка, – Бури Бухэ еще больше потеплел взглядом, будто встретил своего, – а я давно ищу хорошего борца.
– А не хотите ли со мной побороться? – вдруг горделиво подбоченившись и глядя искоса, спросил юноша.
Бури Бухэ опешенно уставился на него. Потом он оглянулся на Алтана, со стороны внимавшего их разговору, и расхохотался.
– Вот этот парень мне нравится! По-нашему держит себя, по-борцовски! А как тебя зовут?
– Мухали.
– Выходит, ты хочешь со мной побороться?
– А почему бы напоследок не побаловаться? Могу и побороться.
– А если я тебе хребет сломаю?
– Каждый борец, выходя в круг, должен быть готов к этому.
– Значит, хочешь умереть с честью, в борьбе?
– Да.
– Истинный мужчина! – Бури Бухэ крепко хлопнул его по плечу и снова оглянулся на Алтана. – Видел, какой молодец? – Он обернулся к юноше, лукаво подмигнул. – Ну что, выйдем в круг?
– Я готов, – ответил тот.
Бури Бухэ крикнул своим нукерам:
– А ну, развяжите его! – он широко улыбнулся и долгим, испытующим взглядом посмотрел ему в глаза.
Один из воинов передал свое копье другому, подошел и рывком сдернул крепкий узел на руках юноши, размотал веревку. Тот потер затекшие руки, снял с себя овчинный дэгэл, бросил на снег. Оказавшись в ягнячьей рубахе, он резво покрутил налево и направо своим крепким, широкоплечим и тонким в поясе туловищем. Смуглое, юношески гладкое лицо его теперь было строго сосредоточенно – тонкие черные брови сдвинулись вместе, и на чистом лбу поперек переносицы пролегла маленькая морщина.
