Есугей оценил мудрость своего дяди, но, все же, подумав, усомнился:
– Ведь Таргудай не будет ждать, он еще что-нибудь сделает.
– Таргудай теперь может делать только мелкие пакости, – презрительно сказал Тодоен. – Этими двумя своими поступками он закрыл себе дорогу на ханский войлок. То, что он украл твоих коней, ни от кого уже не скроешь. Искра упала, дым понемногу пойдет. Люди сами разберут, что откуда идет, и не пойдут за тем, кто ворует у своих, и еще подданных за спинами у нойонов переманивает. А ты живи так, как будто ничего не случилось. Это люди оценят. Есугей, скажут, не хочет свары в родном племени. Никто не подумает, что ты побоялся, силу и отвагу твою все знают. А ты оставь все обиды и займись сватовством. Люди и про это скажут: смотрите, Есугей мирным делом занялся, он остепенился и возмужал. Понимаешь ты это?..
Есугей вышел от дяди, словно окрыленный. Все стало ясно и просто.
«Как хорошо иметь мудрого человека рядом! – размягченный от выпитого и от хорошего разговора, он с благодарностью думал о дяде. – Еще только этим утром в душе было мутно, как в прогнившем болоте, все было зыбким и шатким, а теперь меня будто взяли за оба крыла и вознесли на горную вершину…»
Едва Есугей отъехал от юрт Тодоена, возле айла Ехэ Цэрэна ему встретился Алтан. Тот ехал наперерез ему, с южной стороны, и видно было, что издалека. К седлу его саврасого коня были приторочены набитые дополна переметные сумы, поясной ремень оттягивали полный колчан стрел и хоромго с роговым луком.
Опустив голову на грудь, будто в глубокой задумчивости, Алтан не сразу заметил его. Приблизившись, он тяжело поднял голову в железном шлеме и Есугей увидел пьяные, полусонные глаза Алтана. Тот вздрогнул от неожиданности, несколько мгновений лицо его металось в растерянном недоумении и, наконец, обретая какую-то осмысленность, сложилось в слабую улыбку.
– А, это ты, брат…
Недовольный встречей, Есугей промолчал.
– Хорошо ли живешь, брат?
– С помощью неба, – чтобы не показывать излишнего пренебрежения к нему, Есугей остановил коня. – А ты откуда едешь?
– Я в табунах своих побывал, посмотрел, как люди живут, кое-кому дал встряску, чтобы не спали…
– Пастбища твои на севере, а ты ведь с юга едешь.
Лицо Алтана чуть заметно напряглось, но тут же расслабилось, и он заговорил, дерзко глядя ему в глаза:
– Степные просторы широки, брат мой. На север ли, на юг мне ехать, у кого я должен спрашивать? Или ты думаешь, что я буду тебе выкладывать, где был, что делал?
