Унгур, сын дяди Мунгэтэ, прошлой осенью погибшего в стычке с татарами, оглянулся на младших, молча указал направо и налево. Те быстро разделились на два крыла, вереницей двинулись в охват.
Широким кругом взяли камыши, вынули луки и стрелы. Унгур слабо махнул рукой, и кольцо стало медленно сужаться. Утки, поздно заметив опасность, встрепенулись, лихорадочно захлопали крыльями, взлетая. Несколько легких стрел прошили птиц высоко над землей, и они, словно ударившись о что-то невидимое в воздухе, бессильно уронив крылья, одна за другой шлепнулись в траву. Поредевшая наполовину стая улетала прочь от озера.
– Кто не попал?! – пронзительный, бесноватый крик вдруг просверлил застоявшуюся тишину.
Сача Беки, троюродный брат Тэмуджина, ошалело выпучив большие, навыкате, глаза, оглядывал круг.
– Чьи стрелы мимо ушли?
– Вон они, под бугром торчат.
– Где?
– Да вон, за черной кочкой синее оперение.
– Подберите их, эй!
– Чьи метки на них?
– Судить!
– Чьи стрелы, спрашиваю?
– Признавайтесь сами, потом будет поздно!
Трое из младших, виновато опустив головы, слезли с лошадей.
– Сюда выходите! – орал Сача Беки, в хищно искривленных губах тая озорную улыбку, опущенным пальцем указывал перед собой. – Вы что, от страха раньше времени умираете? А ну, шевелитесь! Сейчас я вас быстро оживлю!
Виновные, понуро переминаясь на кривых ногах в рваных гутулах, встали перед рядом старших. За их спинами, съезжаясь в кучу, толпились остальные.
– Десять кнутов по голым спинам, – предложил Тайчу, младший брат Сача Беки. – Чтобы другим неповадно было.
– Десять много, – возразил Унгур. – Пять как раз будет.
– Мало пять!
Спор, поначалу вялый от жары и усталости, вдруг распалился собачьим лаем, посыпалась ругань.
– Пятнадцать кнутов, не меньше! – оглядывая всех со злобным оскалом на круглом лице, кричал Сача Беки. – Чтобы им надолго запомнилось!
– Ты что, взбесился?
– Хватит и десяти.
– Ребра-то у них ягнячьи…
– Тогда в рубахах бить.
– Порвутся рубахи, потом на нас будут показывать.
– Разговоров на весь курень будет.
– Я говорю, пятнадцать! – не собирался уступать Сача Беки. – По голой спине!
– Даже десяти будет много, – сказал Тэмуджин, до этого молча посматривавший на провинившихся. – На кровь слетятся оводы, раны загниют.
– Верно, так мы всех оводов со степи приманим, от них и так прохода нет.
– Без кнутов обойдемся.
– А как?
– Сбросить их в воду вон с той кручи.
Спорщики переглянулись.
– Если потонут, значит, грехов у них много, сами будут виноваты.
