– Отродье злых духов… – озлобленно бормотала она, высовываясь из-под полога, но увидев нойонов, замолчала.
Спрятав ремень за спину, она склонила голову в шапочке из телячьих шкурок, из-под которой криво торчали две седые косички.
– Чем прогневил тебя малыш, мать Бату-нукера? – спросил Дэй Сэсэн.
– С внуками войны веду на старости лет, – хмуро улыбнулась старуха. – Вы уж простите нашего недоумка, дорогу вам перебежал, негодник.
– Ничего, – отъезжая и уже не оглядываясь, сказал Дэй Сэсэн. – Если дорогу перебежал парень, то плохого здесь нет.
Быстро добрались до середины куреня. Во внутреннем кругу оказался единственный айл, к коновязи которого они подъехали. Тэмуджин удивленно переглянулся с отцом: Дэй Сэсэн оказался главой этого куреня. Подбежавшие слуги приняли коней.
Из большой юрты вышла дородная женщина лет тридцати, в новом халате из рыбьих шкур, отороченном синей китайской тканью. Скрывая любопытство и тревогу под радушным взглядом, она выжидательно оглядывала гостей.
– Живем мы скромно, – говорил Дэй Сэсэн, подводя Есугея под руку к двери юрты. – Вот жена моя Цотан сварит еду из того, что есть, на сегодня насытились, и ладно…
Войдя в юрту, Есугей поклонился онгонам на северной стороне, уселся вместе с хозяином на хойморе. Тэмуджин пристроился по правую руку.
Принесли айрак. Есугей осторожно принял из рук Цотан большую фарфоровую чашу, наполненную белым пенистым напитком, отпил и передал хозяину. Тот, пригубив, передал обратно. Есугей сделал несколько глотков и отдал Тэмуджину.
Пока ждали мясо, вели посторонние разговоры. Тэмуджин, опьянев от крепкого айрака, выпитого на голодный желудок, следил за хозяевами, ждал, когда покажется невеста.
«Наверно, в другой юрте отсиживается, – думал он и равнодушно гадал: – Красивая или не очень? Если будет совсем страшной, то откажусь…»
Стали заходить, одна за другой, принаряженные девушки с большими бронзовыми и серебряными блюдами в руках. В ярких китайских одеждах и высоких шапках, обшитых бархатом разных цветов, с золотыми и коралловыми подвесками, они все до одной были красивы.
«У них что, все служанки такие? – Тэмуджин удивленно оглянулся на отца: – А может быть, среди них скрывается моя невеста?» Отец, беседуя с хозяином, внимательно слушал его и не смотрел на девушек.
Служанки, скромно опуская глаза, ставили блюда на лакированный стол и перед уходом низко кланялись. Некоторые, что были посмелее, успевали бросить короткие, быстрые взгляды на Тэмуджина, и он, забыв о еде, провожал их восторженными глазами.
