Как писать биографию | страница 7
— Алло! Всё в порядке. Я бросил ещё одну. Ты, кажется, злишься. Пожалуйста, не надо.
— Я не злюсь.
— Я на самом деле люблю тебя. Что? Говорю, люблю тебя.
— Малколм — вымолвила она, наконец.
— Я всё время думаю…
— О чём?
— Просто, всё время думаю… о нас.
— Ты думаешь о том, — сказала девушка, — что у нас тоже ничего не было?
Стопка писем уменьшалась. Люсинда Рокингэм, стоя у него за спиной протянула ему чашку кофе и сказала:
— О, боже. Так я снова останусь скоро одна. Ещё день или два?
— Думаю, три. В субботу надо кончить. И чем я вас только отблагодарю?
— Но мне это было в радость, — великодушно сказала она, — мне с вами было хорошо. Я жила одиноко и была рада поговорить. Надеюсь, я вас не слишком обременяла своими разговорами.
— Упаси боже… Я даже не знаю, что для меня было приятней. Вы… да вы просто изменили всё, всё, что касается книги. Мне остаётся только надеется, что она вам понравится, в конечном счёте. Что вы не будете…
— Жалеть? — спросила мисс Рокингэм. — Я всё обдумала и теперь уверена, что приняла правильное решение. Эдварду бы тоже этого хотелось. Жена ведь его уже умерла. Значит, наш последний день — суббота.
— Какое счастье, что ты позвонил. Я так боялась, что не позвонишь. Потрясающие новости. Ты помнишь мою подружку, ту, что играет в оркестре в Олдборо? Она уезжает в субботу и зовёт к себе. Там у них коттедж, и мне найдётся, где переночевать.
— У меня слов нет. Просто замечательно.
— Так как ты думаешь? Мне…
— А комната большая?
— Ну… думаю, что да.
Оставалось ещё семнадцать писем. Он прочёл их по порядку, одно за другим, все до единого. Три последних были написаны в частной лечебнице, где Лэмпри и умер. Но письма никак об этом не говорили. Ни слова, ни намёка. Обычные письма.
— Чаю? — спросила Люсинда Рокингэм. — Сегодня я заварила «Эрл Грей»[3]. Эдварду такой чай нравился. Как это я раньше не вспомнила.
Он придвинул к себе машинку и разгладил сто семьдесят шестое письмо.
— Мы доберёмся до Олдборо к шести, — сказала она. — Где встретимся?
— Я позвоню в коттедж. Скажи мне номер.
— Минутку. Вот он…
— Да. Понял. В районе шести? Отлично. Двадцать четыре часа.
— Да. Я просто не верю.
— Я тоже. Нет, верю. Я лет так на десять постарел за дни, проведённые тут.
— Дурачок… Как там у тебя, кстати?
— Практически кончил. Можно подводить черту.
— А ты узнал…
— Нет.
Сквозь стеклянную дверь будки он смотрел на хмурое море далеко за равнодушными фонарными столбами эспланады, на спинку чугунной скамьи, на холодный зрачок чайки. Он повторил:
