Д е м ь я н. Ей-ей, не говорил…
Ф р о с я. А ну-ка, возьму я Ганульку к себе, а ты загадай еще, посмотрим…
О л е к с а. Вот я тебе загадаю.
Ф р о с я. Убирайся, знаем вас!
Г а н у л ь к а. Не надо больше загадок, лучше сказку. (Подбегает к бабе.) Бабуся, расскажите, голубушка!
Б а б а. А вы бы угостили бабусю! У нее, может, в горле пересохло…
Д е м ь я н. Найдется, найдется, бабуся; а ну-ка, хлопцы, у кого бутылка и чарка?
Обступили б а б у, угощают.
Г а н у л ь к а (подходит). Что с тобой, Лукерья? Не сказал ли чего?
Л у к е р ь я. Не тронь меня, не тронь!
Г а н у л ь к а. Тише, тише!
Д е м ь я н. Не дышать!
Б а б а. Жил да был на свете казак и было у него трое сыновей: два лентяя, а третий работник. Вот отец и приказал им стеречь в саду грядки; два старших быстро уснули, а младший у своей грядки и глаз не сомкнул. А ночью откуда ни возьмись дикий кабан и разрыл у старших грядки. Проснулись братья, смотрят — у них все грядки изрыты, а у младшего целехонька. Вот они со злости и досады взяли его да убили, нож в сердце всадили.
Г а н у л ь к а. Ай! (Закрывает лицо руками.)
Д е м ь я н. Так сразу и убили?
Б а б а (сердито). Взяли и убили, нож в сердце всадили, в землю закопали, песком засыпали, в головах бузину посадили и ушли домой. А тут едет какой-то пан и говорит: "А ну-ка вырежу я из этой бузины дудочку".
Вырезал, наладил ее и заиграл, а дудочка поет:
Тихонько-тихо, паночек, играй,
Снова ты сердца мне не терзай!
Братья сгубили, нож в сердце всадили,
За то, что грядки разрыты в край.
Д е м ь я н. Так-таки сама играла?
Г а н у л ь к а. Да еще словами?
Б а б а (охмелев, постепенно засыпает). Вот пан к отцу: так и так… А отец сыновьям: а ну-ка сыграйте вы! Взял один и начал играть, а дудочка поет и приговаривает:
Тихонько-тихо, братец, играй,
Сердца в конец ты не разрывай!
Меня ж ты убил, нож в сердце всадил…
П е р в а я д и в ч и н а. Ой, господи, страх какой!
Г а н у л ь к а. А бабуся уснула!
Д е м ь я н. Ишь, как испугались!
Г а н у л ь к а. Бабуся! Бабуся!
Б а б а (встрепенулась). Брат меня убил, второй — нож вонзил…
О л е к с а. Прячьтесь кто в бога верует — разбойник! Довбня здесь… с таким ножом!
Д е в ч а т а. Ой, ой, караул, спасите!
Прохожий сразу кинулся к своей палке и застыл в углу, как волк, готовый обороняться.
О л е к с а. Ха-ха-ха-ха! (Антону.) Ты видел, как он вскочил; идем к писарю!
А н т о н. Идем!
О р и с я. Ну зачем, на ночь глядя, поминать такого страшного человека? Еще накликаешь, и придет как-нибудь…
