Но, собственно, как отомстить, что сделать, она еще не знала, она только чувствовала во всем своем существе жгучую обиду и ненависть, которые должны были найти себе выход или испепелить ее сердце. Так дошла она до самого сада и опустилась машинально на первую попавшуюся скамью... Прошло несколько безмолвных минут, наконец служанке показалось, что грозное выражение лица госпожи уже смягчилось немного, и она решилась заговорить.
— Пани злота моя так огорчается, — начала она вкрадчивым голосом, — что у меня самой все сердце болит.
— Оставь меня! — перебила ее сурово Марылька.
— Пани гневаются на меня... но чем же я?..
— Иди, — остановила ее сухо, но повелительно Марылька.
Зося хотела было продолжать еще свои оправдания, но, взглянувши на гневное выражение лица своей госпожи, пожала плечами и, склонивши покорно голову, направилась своею легкою походкой к дому. Марылька машинально глянула ей вслед и произнесла про себя медленно: «Хлопку прогнать... Да, хлопку прогнать, — повторила она уже с жаром, — но этого мало, мало... дальше же что? — Ответа не было никакого. Марылька подняла голову и глянула перед собой; кругом было так мирно, так хорошо. Легкие пряди розовых облачков словно уходили в тихую глубину голубого неба; на вершинах сосен горели последние золотые лучи. — Что же дальше?» — повторила с тоской Марылька, сцепивши руки, и опустила голову на грудь. Какое-то оцепенение охватило все ее тело. Вдруг невдалеке от нее раздался знакомый голос:
— Богиня наша здесь! Одна и скучает! А я сбился с ног, ищу и нигде не могу отыскать!
Марылька вздрогнула и подняла голову: прямо через лужайку к ней приближался запыхавшийся Ясинский. При виде его утихшая на минуту злоба охватила Марыльку с прежнею силой.
— Боялся пан? — спросила она его с ядовитою улыбкой.
— Боялся, чтоб какой-нибудь злой волшебник не похитил у нас наше солнце! — воскликнул тот с пафосом, не замечая ее тона. — Но сердце, верный слуга, подсказало, и вот я у ног нашей королевы! — сбросил он грациозным жестом шапку и остановился, склонивши голову перед Марылькой, словно ожидая ее приказаний.
Но Марылька молчала, не глядя на него.
— Ах! — вздохнул Ясинский, опускаясь рядом с нею на лавку. — Королева наша не подарит меня и взглядом, но если б я мог говорить!
— Что ж, если б пан мог говорить? — повернулась к Ясинскому всею фигурой Марылька и смерила его полным презрения взглядом. — Быть может, он рассказал бы мне, как прислуживается к моему мужу и привозит ему новых коханок?
