Перед бурей | страница 6
— Нет, баста, — крикнул Богдан и слез с своего Белаша, — не пересилишь, пусть хоть вздохнут, да и мы, кажись, не туда, куда следует, едем. Ветер дул ведь сначала в затылок, а теперь в правую щеку, или он, бесов сын, водит, или мы сбились.
— Ничего не видно, — послышался дрожащий голос хлопца, — бьет и в глаза, и в рот, дышать не дает; я рук и ног уже не чую.
— Пройтись нужно, — подбодрял хлопца козак, — ты не плошай, не поддавайся, а то эта клятая вьюга зараз сцапает, ведь она — что ведьма с Лысой горы...
И козаки, держа за узды коней и перекликаясь, побрели по снегам.
— Не журись, не печалься, хлопче, скоро будет и балка, — покрикивал громко Богдан, — а в каждой балке уже не без лозы и не без вербы... а под ними во вьюгу чудесно, тепло да уютно, и люльку даже закурить будет можна...
Но джура не Мог уже двигаться.
— Не могу больше идти, — схватил он за полу Богдана, — сил нет, ноги подкашиваются, лечь хочется, отдохнуть...
— Что ты, дурень? — удержал его за руку Богдан. — Околеешь так; вот лучше что, — остановился он, тяжело дыша и обирая рукою с усов целые горсти снега, — правда, что дальше идти как будто и не под силу; разозлилась здорово степь, верно, за то, что позволяем топтать ее татарам да бузуверам, — не хочет нас защитить, так сделаем мы себе сами халабуду козачью, пересидим в ней погоду — вот кстати и маленькая балочка, — побрел он по небольшому уклону в сугробы и остановился у занесенных кустов, затем притянул к себе поникшую голову Белаша, обнял ее и поцеловал в заиндевевшую щеку:
— Ну, товарищ мой верный, сослужи-ка мне службу!
Он распустил подпруги своему Белашу и Бахмату, так как хлопец окоченевшими руками ничего не мог уже сделать, ударил широкою ладонью коней по спинам и как-то особо присвистнул; привычные и послушные козачьи друзья сразу согнули колени и улеглись мордами внутрь. Богдан снял с себя широчайшую бурку, укрыл ею животных, немного приподняв посредине и тем образовав небольшой импровизированный шатерчик. Снег сразу же набил с тылу высокий бугор, под которым у лошадиных брюх и улеглись наши путники.
В закрытой от ветра и непогоды снежной берлоге, обогретой еще дыханием, путникам нашим стало сразу тепло. Мороз, впрочем, и в степи был не велик; но резкий северный ветер пронизывал там насквозь, бил целыми тучами жгучих игл, обледенял лицо, руки и насыпал за шею морозную пыль, — здесь же, напротив, было затишье, и дыру наполнял теплый пар; только за сугробом слышались дикие, визгливые завывания разгулявшейся метели.