Глоба предложил Васе пойти в кафе съесть мороженого и выпить воды. В тот вечер Вася не удивлялся никаким неожиданностям, поэтому спокойно поднялся и пошел по набережной рядом с Глобой. Они не спеша зашли на веранду кафе «Спартак».
Неожиданно в толпе, идущей по набережной мимо кафе, снова появилось и сразу же исчезло восторженное лицо Витьки Огринчука. Вася не был уверен, что видел именно его, и поэтому вполне спокойно последовал за Глобой, выбирая столик. В конце концов, он не делает ничего плохого, школьные товарищи могут встречать его хоть в одиночку, хоть целым классом. Беспокоиться тут нечего.
Кафе «Спартак» стояло на набережной у самого синего моря. Широкая веранда, вся сплошь увитая густыми лозами дикого винограда, и два небольших зала, где за буфетом хозяйничал высокий черный грек, — вот и все кафе. На веранде стояли легкие плетеные кресла и такие же столы, в помещении мебель была немного солиднее, но летом в залы никто не заходил. Все посетители всегда останавливались возле удобных кресел, совсем закрытых от улицы густой завесой из виноградных листьев. В летнюю жару никому и в голову не приходило зайти в душные помещения, и папа Мустамьяки — так все звали грека — в белом халате одиноко возвышался над своим буфетом. Иногда он выходил из–за него и проходил по длиннющей веранде, критическим глазом осматривая пол, стулья и белые скатерти на столах.
И все же ни разу не было так, чтобы папа Мустамьяки заметил какой–то непорядок в государственном кафе «Спартак». Папа Мустамьяки раньше был боцманом на корабле дальнего плавания и требовал, чтобы кафе блестело так же, как чистейшее во всей эскадре военное судно.
Три официантки понимали заведующего кафе с одного взгляда. Сюда было приятно зайти и не хотелось выходить. Мороженое у папы Мустамьяки было вкуснее, чем где–нибудь в ином месте, хотя всем было известно, что в кафе «Спартак», как и в другие кафе, его привозят с центрального завода.
Отведать этого мороженого решил Глоба. Вместе с Васей они выбрали столик у самых перил веранды. Виноградные листья образовывали густой ковер, и отдельные листочки близко наклонялись к чистой скатерти, оттеняя ее белизну.
Высокая девушка в белой пышной наколке и туго накрахмаленном переднике принесла им желтое и красное мороженое. Вода в высокой бутылке, покрытой мелкими росинками, кипела от пузырьков. Глоба налил ее в два стакана, подвинул один Васе, другойую поднес ко рту, отпил, потом взглянул сквозь прозрачную воду на свет и начал говорить.
