— Погоди — она осмотрелась, явно убеждаясь в том, что здесь нет нежелательных и не слишком‑то видимых свидетелей нашей беседа — Никого. Слушай, тут такое дело…
— Трень, не тяни кота за хвост — попросил я ее — Говори уже что хотела. У нас правда со временем туго.
— Думаешь, это так легко? — как‑то даже непривычно зло рявкнула на меня фея — Это шутить просто, а вот сказать, что тебя, в смысле — меня, кое‑кто из наших пытался завербовать — не так и легко.
— Завербовать? — смысл слова мне был понятен, как и то, что все‑таки сработал мой капкан. Но слово резало слух, оно было из шпионских романов, но никак не из лексикона маленькой феи из фэнтазийной игры.
— Ну да — Трень — Брень пощелкала пальцами — Еще могу назвать это словом 'склонить на свою сторону' или 'предложила переметнуться в чужой лагерь'. У меня словарный запас неплохой, я книжки люблю читать.
'Она'. Стало быть — дама. У нас их немного, любопытно знать, о ком речь идет.
— Подробностей хотелось бы — присел на корточки я, поскольку фее было явно неудобно говорить со мной задрав голову вверх, а взлетать она не спешила — И еще — чаще всего говорят — 'вражеский лагерь', а ты сказала — 'чужой'.
— Потому что я не знаю — вражеский он или нет — честно призналась фея — Может — да, может — нет. Я ее послала, да хорошо так, от души, вот какая штука.
Так. Я же просил Вахмурку, чтобы он ее проинструктировал. Хотя я там вроде про посторонних говорил, а не про своих, но думалку‑то включать надо.
Нет, правду говорят умные люди — хочешь что‑то сделать хорошо — сделай это сам. Хотя, если речь идет о Трень — Брень, то и личное участие не гарантирует успеха, чего уж. Да и потом — а кто без греха? Я и не такие косяки упарывал.
— Знаю, что дура, но так, ты знаешь, противно стало. Ладно бы кто чужой, а вот так, своя — это же свинство — расценила мое молчание по — своему фея.
— Если расценивать твои действия со стороны политической и далеко идущей — то зря ты так — ответил я ей — А если с человеческой — то это достойно уважения, особенно с учетом того, что ты вроде как пострадала от меня, и с полным правом могла захотеть мне насолить.
— Знаешь — помолчав, сказала мне она — Мы, наверное, долго еще можем друг другу всякие приятности говорить. Я скажу: 'Да ты самый терпеливый, так что правильно все сделал', ты мне что‑то ответишь. Только смысла в этом нет, все уже вышло как вышло, тем более, что я по своей дури сама накосорезила так, что мне потом долго еще стыдно было. Давай я просто тебе имя назову, хорошо? Ты же его сейчас хочешь услышать?
