Азов, сопроводив меня, счастливого и облегченного, после туалета, ушел к главврачу, пообещав скоро вернуться, чтобы поговорить детально. И как только он скрылся за дверью, в нее ввалились мои соратники, в полном составе, да еще и с благообразной старушкой, которая махала руками и кричала:
— Да куда вы все! Нельзя же всей толпой‑то!
— Нам можно, мамаша — отбивался от нее Стройников — Можно нам. Мы родные и близкие поко… Выздоравливающего!
— Ну вот — с гордостью показала на меня Шелестова пальцем — А вы все — помрет, помрет. Заметьте, шеф, я одна не причитала и не скидывалась на венок.
— Подойдите ко мне, дети мои — слабым голосом сообщил им я, выпростав одну руку из‑под одеяла и изобразив на лице что‑то вроде «Он уже не с нами» — Темно в глазах… Все здесь? А где мой верный друг, где Петрович?
— Вон, у окна апельсин чистит, сейчас жрать его будет — пискнула Таша — Проглот строгановский.
Петрович имел глупость сообщить коллегам, что некогда проучился пару лет в Строгановском училище, с тех пор прохода они ему не давали. Петров — Водкин и Сидоров — Селедкин были еще не самые ходовые шутки. Петровичу, впрочем, от этого было не жарко и не холодно.
— Послушай, Петро… — я уже в голове сложил текст и образ, в котором хотел выступить, перестраиваться было трудно — остатки наркоза еще туманили мозги — Эммм… Послушай… Да прекратите вы шнырять по палате, имейте уважение к умирающему!
— Дурак — меня слегка ударила по щеке ладошка Вики, которая уже пристроилась на краю кровати — Слово — материально. Я и так чуть с ума не сошла от страха.
— Это да — подтвердила Шелестова без тени иронии — Вообще не спала, металась по дому, как шаровая молния. Коньяку выпила полбутылки без закуски — и ни в одном глазу.
Это меня тронуло. Я уже заметил красные от недосыпа глаза Вики и морщинки на лбу, которые появлялись у нее в минуты тяжких раздумий и переживаний.
— Нормальная палата — заметил Самошников, обревизировав помещение — Сортир отдельный, смотри‑ка. Я вот три года назад ногу сломал — так нас в палате восемь тел лежало. Дело по зиме было, так утром в ней топор можно было вешать — такой был духан.
— А кормят как? — деловито спросила Соловьева — Может, чего приготовить надо? Я привезу, не вопрос.
— Прогиб засчитан — Елена пощелкала пальцами у носа Мариэтты — Эй, тут есть кому харчи возить.
— На себя намекаешь? — окрысилась та немедленно.
— Кстати — как вариант — Шелестова пожала плечами — Мне сюда езды — двадцать минут. Но вообще я о Виктории Евгеньевне говорила. Если ты не забыла, то она нашему шефу не чужой человек.
