Постоянное психологическое давление, связанное с необходимостью работать в условиях риска, заставляет антропологов-фрилансеров с большим энтузиазмом браться за те немногочисленные предложения, которые попадаются на их пути. Последние, как уже было отмечено, обычно состоят из преподавания (часто в непрофильных учреждениях) на условиях почасовой оплаты, работы над организацией выставок и этнографических фестивалей, консультаций в съемках этнографических фильмов и других проектах, а также разнообразных исследований по грантам. Большинство фондов, предоставляющих средства на такого рода деятельность, имеют ориентацию на прикладные исследования. В контексте немецкоязычной антропологии, однако, понятие «прикладное» не имеет таких негативных коннотаций, какие нередко окружают его в контексте антропологии в США. Наоборот, связь с прикладным аспектом часто демонстрирует умение антропологов-фрилансеров разрабатывать и предпринимать такие исследовательские проекты, которые являются социально значимыми. Кроме того, антропологи-фрилансеры порой более эффективно, чем антропологи, находящиеся на штатных должностях, доносят до широкой публики опыт межкультурной коммуникации и более отзывчиво реагируют на стремительно изменяющиеся общественные условия, в которых мы живем и работаем. Если принять все это во внимание, то становится не так удивительно, что многие представители данной группы добились значительных успехов в последние полтора десятилетия, несмотря на их непростое положение. К примеру, именно представителями данной группы был создан ряд замечательных аналитических работ, продемонстрировавших корпоративному миру значимость исследований в области «антропологии организаций», так же как и работ, объективно показавших законодателям и разработчикам социальных программ условия и сложности жизни семей турецких мигрантов в Западной и Центральной Европе.
Таким образом, мне представляется, что в немецкоязычной зоне группа антропологов-фрилансеров добилась большего в деле установления контакта с обществом, чем, скажем, группа «большинства», находящаяся на постоянных должностях в типичных небольших учреждениях. Лишь немногим из этих учреждений удалось выйти на уровень международных стандартов профессиональной организации исследовательской деятельности. Показательно, что как раз эти немногие учреждения смогли наладить более тесную связь с немецкоязычными средствами массовой информации, с тем чтобы информировать публику о результатах своей деятельности. В качестве примеров такой деятельности можно сослаться на исследования этнической истории обществ американского континента (Бонн, Франкфурт-на-Майне), исследования духовной и материальной культуры в Меланезии (Гейдельберг, Базель), исследования проблем миграций (Гамбург, Франкфурт-на-Одере), исследования в области медицинской антропологии (Берн), а также гендерные исследования в Европе, Меланезии и Индонезии (Гёттинген, Фрейбург). Но эти примеры — отдельные показательные случаи в группе «большинства». Большинство же в группе «большинства» не стремится к активному контакту с широкой публикой. Следует оговориться, что многие в этом большинстве честно работают и проводят хорошие исследования, но с точки зрения связи с обществом они олицетворяют достаточно слабую сторону социокультурной антропологии в немецкоязычной зоне.
