познания — модели, на которые безжалостно проецируются все сложности взаимоотношений между «объектом» и «субъектом», «исследователем» и «исследуемым», все комплексы исследуемой культуры и все болячки культуры исследователя.
Эта книга — о «стилях» антропологии, о ее национальных «инкарнациях», о моделях познания и моделях взаимоотношений между институтами познания и человеческими реалиями, в которых эти институты существуют. Эта книга — о контекстах, в которых развивается антропология, о формах, которые навязывают ей эти контексты, о стереотипах, которыми обрастает антропология как специфическая сфера интеллектуальной деятельности. На все эти темы в жанре дискуссионных эссе рассуждают приглашенные авторитетные специалисты-антропологи из ряда стран, где данная дисциплина занимает важное место в профессиональной академической сфере.
Разговор об «антропологии» на русском языке требует нескольких предварительных замечаний (особенно ввиду того, что данную книгу могут читать как специалисты, так и неспециалисты) — в основном с тем, чтобы сразу «договориться о терминах». Действительно, антропология — это область знания, которая институционально и интеллектуально сложилась уже очень давно, но вместе с тем о которой в сегодняшней российской гуманитарной и общественно-научной среде до сих пор нет четкого понимания (анализ публикаций и разного рода наименований достаточно ясно это демонстрирует). Проблема кроется по большей части в специфических институциональных условиях развития данной области знания в России/СССР XX в., на которых, например, останавливается Сергей Соколовский в его размышлении об отечественной дисциплине. В советское время за антропологией закрепился образ профессии, имеющей дело с «измерением черепов», т. е. того, что на самом деле в большинстве академических традиций сегодня входит в рубрику физической антропологии (в последние полтора десятилетия все чаще называемую биологической антропологией). Названия «социальная антропология» и «культурная антропология» были известны довольно узкому кругу людей, причем по отношению к ним культивировался определенный имидж буржуазных наук, которые, к примеру, порядочным советским этнографам полагалось критиковать. В 1990-х годах термин «антропология» стал модным, однако использовался в полном соответствии с поговоркой «кто в лес, кто по дрова» — одним словом, по-всякому[1] — и мог означать все что угодно, от философии до социологии и от антропософии до астрологии.
