– Столь продолжительных пауз мой отец не выдерживал, хотя и отсутствовал помногу и часто, но это, пожалуй, свойственно отцам вообще: отсутствовать.
Меня пробрала дрожь.
Элла, прости меня.
– Кто знает, – ответил я.
– Все мы не идеальны.
– Не могу припомнить ни одного такого.
Маарит улыбнулась. Впервые в ее улыбке было нечто адресованное именно мне, только мне, и взгляд ее глаз нес мне послание. Заметил, что бокал ее почти пуст.
– Что скажешь, если я принесу нам выпивки?
За вечер я еще много раз ходил к стойке. У нас явно срасталось и чем дальше, тем больше.
Болтали обо всем, раскрывали друг другу сердца. Перед закрытием вышли рука об руку на мороз. Сказал, что провожу ее домой. На душе было легко, ноги несли еще легче. Опьянение стало бодрым и крепким, вялости как не бывало. Казалось, что все в полном порядке, творятся великие дела: я докопался до самой сути и выстрою отношения с отцом, Паулина оттает – нужно время. Если за мной следят, то это объясняется моей удачей: за все нужно платить. Маарит… Ах, Маарит! Ее я обнимаю этим вечером своей рукой, ее заключаю в согревающие объятия, она станет моим добрым другом. Близким другом.
Мы опять стояли друг напротив друга – совсем немного – под начавшимся снегопадом и дышали. Было так тихо, что мне казалось, будто я слышу стук ее сердца. Мы следили за поднимающимся паром, наши губы встретились. Сладкий, горячий поцелуй настолько не соответствовал окружающей морозной пустоте и падающим на щеки снежинкам, что прекратить его казалось невозможным даже под угрозой прекращения дыхания. Наконец, когда мы разъединились, я отчего-то ощутил во рту вкус крови.
Уже в лифте мы расстегнули пуговицы. Лифт был того же года, что и дом: темно-коричневые стены и черный пол гулко грохотали, на каждом этаже лифт издавал приглушенный стон.
Шестой. Когда я с силой отодвинул стальную решетку лифта, она чуть не раздавила мне пальцы.
Повалились на пол в прихожей.
6
Сообщение состояло из двадцати одного слова. Их даже было меньше одного на каждый год отсутствия. И все же он ощутил, как время утрачивает тяжесть и смысл, и в ту секунду не мог бы даже сказать, в чем разница между днем и годом. Грудь задышала радостно, все тело наполнилось надеждой и похожей на молодость силой.
Здравствуй, Эмиль. Я подумала над твоими словами. Пожалуй, нам стоит встретиться. Я могу утром или вечером. Днем я на работе. Леэна
Эмиль сделал утреннюю зарядку. Размялся, стряхнув с души хаос ночи и снов. Впервые после долгого времени сготовил приличный завтрак: яичницу-глазунью, сочный жареный бекон, колбасу, замороженную чернику с йогуртом. И кофе, кофе, кофе.
