Я выпрямился. Мышцы в ногах жгло от долгого сидения на корточках.
– Можно, я возьму все это с собой?
– Ты же знал пароль.
Упаковал рюкзак до верха – получилось несколько килограммов. Закрыл коробки и сложил их обратно. Маарит закрыла дверь на замок.
В лифте мы опять стояли лицом друг к другу. На этот раз голубые глаза смотрели в сторону. На джинсовой куртке висели значки с призывами из 70-х: «Скажи нет атому», «Животные – тоже люди», «Я за активную позицию», «Даешь растения». Один значок был полностью черный.
– Ты что-нибудь знаешь о горном деле? – спросил я.
Голубые глаза закрылись и открылись, взгляд направился прямо на меня.
– В смысле?
– Просто подумал.
Маарит промолчала.
– Кстати, о птичках. Может показаться странным, но не рассказывай никому, что я приходил.
– Я дочь своего отца и привыкла к странным просьбам, – ответила она.
Вспомнил, что Маарит сказала мне внизу.
– Когда мы встретились… Что ты имела в виду, когда сказала «журналиста вроде тебя»?
– Ты не единственный позвонивший, но единственный, кто знал, что сказать. Отец говорил, что позвонивший будет знать то, что следует.
Я не решился объяснять, что все это было делом случая и мне просто повезло.
– А другой, – продолжил я, когда мы уже спустились вниз, – он тоже был из нашей газеты?
– Он не сказал.
– Ну, хоть представился?
Маарит мотнула головой. Ее волосы колыхнулись ровно настолько, чтобы запах опять дошел до меня. Мы вышли из подъезда к воротам.
– Так, мужчина или женщина?
– Мужчина.
– Какого возраста хоть примерно.
– Не могу сказать. Не молодой, но и не пожилой.
– А что сказал?
– Что он давний товарищ отца и хотел бы узнать, не осталось ли после его смерти каких-нибудь вещей.
– Что за давний товарищ, который не в состоянии представиться дочери покойного, – сказал я. – И потом, что на это можно ответить, когда не знаешь, кто он и чего ищет?
Она остановилась, положила руку на замок ворот и посмотрела мне в глаза.
– Именно.
И открыла ворота.
Стальные прутья ворот отозвались гулом. Были слышны шаги Маарит, а потом все замерло. Какой же тихой может быть ночь в Каллио – словно неподвижная вода. Стоянка такси в форме полумесяца находилась на другой стороне аллеи, прямо перед отделением банка и специализирующейся на продаже дешевого пива и потерянных дней забегаловкой.
Туда.
Я не сделал ни одного шага.
Сквозь раздетую январской погодой аллею было видно, что на стоянке ни одной машины. Заметил еще кое-что. За здание на скрещении улиц Хельсингинкату и Харьютори проскользнула широкоплечая тень. Вспомнился некто похожий, увиденный в семистах километрах севернее – сначала у ворот шахты, а затем на парковке мотеля.
