Здравствуйте, доктор! Записки пациентов [антология] | страница 25

— Наша клиника работает на рынке медицинских услуг десять! Нет, двенадцать лет! Наши специалисты достигли несравненных высот в части диагностики и лечения! Ваш анализ — результат труда десятков людей! Специалистов высшего класса!

И вот она все это говорит, а я в очередной раз понимаю, что глупее меня нет вообще никого. Даже вот этот специалист высшего класса, подписавший малый белый листок, намного умнее. И я тихо встаю и незаметно ухожу. Кручинюсь и ем шоколад. Много. Скрываю ото всех свой очередной позор и потерю четырех тысяч.

Приступ цивилизованности обоснованно прошел, но приключения с врачицей забавным образом продолжились — с участием третьего лица, юриста Славы. Он совершенно случайно ко мне заехал, отдать-забрать ключи с прошлых работ, записные книжки, журналы столетней давности, всякое такое. А я как раз заполучила свеженькие результаты анализов из независимой лаборатории — они были прекрасны. Без всяких глупостей от руки, сочиненных гинекологиней в тиши уютного кабинета.

Я победно танцевала вокруг монитора и негромко пела — независимая лаборатория по почте присылает анализы, очень удобно для танцев.

И тут случается юрист Слава. И я в порыве радости с какого-то черта рассказываю ему в общих чертах историю: обман в частной клинике, четыре тысячи рублей, новые прекрасные результаты и все хорошо вроде бы. Но он со мной не соглашается. Уверяет, что все может быть еще лучше. Просто начинает разминаться у меня на ковре, потирать руки, как боксер перед поединком. И говорит:

— Наташка, мы сейчас эту жуткую бабу за полминуты сделаем! Ты хочешь обратно четыре тысячи сто рублей? И еще два раза по столько же? За моральный ущерб? Да я таких, как она, да как Бог черепаху!.. Да я за социальную и всякую другую справедливость! Горы сверну! Я борец, настоящий борец!

Я кусаю губы, я неприлично хочу назад четыре тысячи рублей. Моральный ущерб я бы легко простила. Но вот четыре тысячи рублей очень хорошо выручили бы меня этой осенью. Я купила бы те самые духи. И шанелевскую базу под макияж, сияющую. А то все как-то больше за квартиру, да за квартиру, да еда, да пуховики детям. А, и еще за газ. И я — несчастная! — киваю прокушенной губой юристу Славе.

Он мгновенно меня хватает за руки — за ноги, он меня волочет на улицу и сажает в свой автомобиль. Славин автомобиль очень грязный. Не просто там банально грязный — а невероятно, невообразимо, чудовищно грязный. Это невозможно себе представить. Грязь лежит на кузове неизвестного никому цвета толщиной сантиметров тридцать, не меньше. Когда-нибудь ее придется уже отбивать кайлом, а не отмывать.