– Принеси мне лучше полотенце и, пожалуйста, попроси, чтобы мама и брат прямо сейчас подошли в гостиную. Есть срочный разговор, – распорядился он.
– Слушаюсь, мистер Сайлас. А мастера Джошуа тоже звать? Он сейчас играет в настольные игры со своим дядей.
– Нет, Лазарь. Пусть моего сына отправят в детскую. Я потом поднимусь к нему.
Елизавета и Моррис выслушали новость с отвисшими от изумления челюстями. Матери явно стало душно еще до того, как рассказ был окончен. Сайлас заранее предупредил их, чтобы попридержали обличительные речи до конца его монолога, но даже после никто, по-видимому, не смог вымолвить и слова.
Наконец Моррис нарушил затянувшееся молчание:
– Спешит к богатству завистливый человек и не думает, что нищета постигнет его. Тебе следует прочесть Книгу Притч, Сайлас.
– А тебе следует перечитать завещание отца, Моррис. Не рассказывай мне о бедности.
– Сын… – Елизавета с трудом поднялась из кресла. – Ты не можешь так поступить с Джошуа. Его маленькое сердечко будет разбито. А что будет с Летти?
– У Джошуа куда больше шансов склеить свое сердце, чем у меня, а относительно Летти… О ней я тоже подумал. Лучше будет, если она пострадает сейчас, когда еще не слишком поздно исправить сделанную ею ошибку, иначе придется страдать всю оставшуюся жизнь. В любом случае, – Сайлас налил себе виски, – сделка уже заключена. Я обещал жениться на Джессике Виндхем. Свадьба состоится через неделю.
Елизавета грузно опустилась обратно в кресло.
– Послушай меня, Сайлас Вильям Толивер, сын мой. Если ты заключишь этот брак вследствие соображений, о которых ты нам только что сообщил, земля твоя в Техасе будет проклята. Ничего хорошего не может возникнуть на месте бесчестной жертвы, эгоизма и жадности.
Сайлас залпом допил виски. Тот жаркой волной прокатился по горлу. Образ матери перед его глазами заволокло туманом. Он отправляется в дальнюю дорогу без ее благословения. Отчуждение от семьи будет полным. Впрочем, в своем воображении Сайлас видел обширные поля хлопчатника, а в центре – огромный господский дом, в котором он будет полноправным хозяином. Сын со временем займет его место, и его наследники тоже станут владетелями Сомерсета.
– Я уже проклят, мама, – сказал он. – В моих жилах течет кровь Толиверов.
В то воскресенье обычно собранный и внимательный преподобный Седжвик рассеянно и невнятно бормотал проповедь себе под нос. Прихожане заметили, что в церкви не видно, как обычно, его красавицы-дочери. Все разъяснилось на следующей неделе, когда приглашенные на бракосочетание Летти Седжвик и Сайласа Толивера получили обратно свадебные подарки вместе с кратким извещением о том, что свадьба отменяется. Жители Виллоу-Гроув, прихожане Первой пресвитерианской церкви и обитатели Плантаторской аллеи не знали, что и думать, и строили предположения, к примеру, не виноват ли в случившемся пожар, уничтоживший на прошлой неделе фургоны жениха. Никто не связывал факт разрыва помолвки с загадочным поведением обитателей дома Виндхемов во время праздников – до тех пор, пока не поползли слухи о том, что молодой Толивер собирается жениться на Джессике Виндхем.
