– Мой отец перевернулся бы в гробу, узнай он, что нам придется работать вместе с черными, – рассмеявшись, заметил Сайлас.
Он любил Летти за смелость и готовность отправиться вместе с ним в неизвестность, к неведомым опасностям и лишениям. Ничто, кроме любви и веры в него, не сможет послужить ей защитой.
– Бог с ним. Мы едем в Техас. Там все будет по-другому.
Характер невесты с каждым днем вызывал в душе мужчины все большую привязанность. Сайлас не понимал, почему чувствует потребность ограждать Летти от тревожных новостей о последних беспорядках в Техасе, подвергающих опасности осуществление его мечты. Летти была готова к любым неприятностям в дороге. Там, где он видел преграды, она замечала лишь новые возможности. Окольные пути, которые Сайлас считал сводящими с ума помехами, казались Летти «скрытым милосердием Всевышнего», пожелавшего оградить своих детей от риска избрать неправильный путь. Она была искренней в своей вере и жила, подчиняясь девизу, который часто повторяла своим ученикам, когда им предстояло выполнить необходимую, но обременительную работу: «Бойся и делай, или не делай и сожалей».
Несмотря на кукольную внешность, Летти казалась ему идеальной женой, с которой вполне можно отправиться в далекую и неизведанную страну, внушающую столько опасений. Однако трудности накапливались, и Сайласу все сложнее было отогнать от себя страх по поводу того, что Летти все же найдет их непреодолимыми, когда придет время оставить позади дом, отца и старых друзей. Что будет, если она откажется ехать? Сайлас не смог бы уехать сам и ждать, пока жизнь на новом месте наладится. Оставаться на плантации брата тоже было немыслимо.
А вот Джереми в силе ее духа не сомневался.
– Летти не передумает, Сайлас, – не единожды говорил он другу. – Будет только правильным ничего от нее не скрывать. В противном случае ты об этом пожалеешь, но позже.
Сайлас решил все же не разглашать кое-какие тревожные известия. Новая туча нависла над их головами, и пока еще ни один солнечный луч не проник сквозь нее. Восемь из десяти семей, которые прежде соглашались нанять у него конестоги[9], передумали. А ведь он считал покупку фургонов выгодным капиталовложением. Он-то купил их в надежде сдать в аренду семьям переселенцев. Ни один обычный фермерский фургончик не был настолько вместителен и не давал такого комфорта, как его конестоги. Сайлас надеялся, что соблазн одолжить на время крепкие и красивые фургоны привлечет в их караван новых людей, а это сделает путешествие более безопасным. Деньги за аренду фургонов покроют часть его долга и оплатят его переезд в Техас. По прибытии на место он всегда сможет их продать. Согласно контракту, те, кто нанимал у него фургоны, были обязаны в качестве уплаты отдавать Сайласу часть своего урожая в течение двух лет по приезде в Техас. Он не учел страха перед войной, разразившейся в Техасе, и малодушия людей, жаждущих лучшей доли, но не готовых за нее бороться. Лучше бы он не тратился.
