– Я ко всему готова, мистер Толивер, – суховато ответила она. – Вам не стоит ни о чем тревожиться. Я рада тому, что вести о появлении этого ужасного деспота в Техасе не поубавили вашей решимости. Сейчас я могу сказать Плантаторской аллее, Виллоу-Гроув, моей семье и всему штату Южная Каролина то, что мистер Дэви Крокетт сказал своим избирателям, когда проиграл на очередных выборах в Конгресс: «Можете проваливать в ад, я же еду в Техас».
Пелена молчания пала на три самых видных семейства Плантаторской аллеи. По мере того как день отъезда приближался, господа и их слуги становились все более тихими, передвигались по дому как мыши и часто переходили на полушепот. Младшие члены всех трех семейств, те, которых с самого детства и до сих пор считали «детьми», собирались отправиться в неизведанные земли, изобилующие невзгодами и опасностями. Только одному Богу известно, когда им суждено снова увидеться, если вообще суждено. В Мэдоулендсе на стол начали подавать любимые блюда Джереми. Его отец и братья, обычно энергичные, разговорчивые люди, стали вдруг молчаливыми и раздражительными.
Джессика отпускала Типпи на ночь к матери. Они спали в одной кровати. Вилли Мей лежала на своей стороне, дочь – к ней спиной. Мать ласково гладила волосы Типпи, которые напоминали нежную осеннюю паутинку. Ухо торчало, похожее на раковину рапана, выглядывающую из песка на берегу моря. Иногда Вилли Мей прижималась своим ухом к ее уху, словно надеялась услышать морской шум. Почти каждую ночь она лежала без сна до самого рассвета, прислушиваясь к дыханию спящей дочери, следя за его ритмом, волнуясь о ее больных легких. Слезы матери катились по шее, пропитывая ночную сорочку.
В Квинскрауне поубавилось холодности Елизаветы по отношению к младшему сыну. Однажды вечером, когда у него в гостях был Джереми, женщина постучала в дверь его комнаты. Прежде чем Сайлас успел что-нибудь сказать, Елизавета торопливо вошла, прервав разговор мужчин, которые, как она и предполагала, обсуждали предстоящее путешествие.
– Хорошо, что застала вас здесь, Джереми, – произнесла пожилая женщина.
Мужчины поспешно встали со своих мест.
– Можно я присяду? У меня к вам предложение.
– Мама! Не надо опять, – простонал Сайлас.
Мужчины вновь уселись.
– Я не собираюсь говорить о старом, Сайлас, – пообещала Елизавета.
Женщина уселась и сложила руки перед собой, словно школьная учительница во время урока. Она уже давненько не виделась с Джереми и не разговаривала с ним. Елизавета обратила внимание, что сосед не спрашивает, как поживают ее розы. Молодой мужчина понимает, что в ее саду ничего, кроме шипов, не осталось. Именно поэтому она пришла сюда поговорить с ними.
