Мне было и жарко и холодно. И всю трясло.
В серой комнате – стол с ремнями. И что-то вроде клетки для головы.
Я была рождена унаследовать корону. А теперь моей короной станет вот это – клетка для головы.
Почва под руками была песчаной. Слышался плеск реки. Дальше мне идти нельзя – край обители, край мира.
Из-под берега поднялся надзиратель.
И его тут же пнула чья-то нога.
Произошло все внезапно: надзиратель поднялся – тяжелый, увенчанный куполом системы наблюдения – и как только он выпрямился, Да Ся подлетела ко мне, тяжело дыша, и рухнула на колени. Ногой она случайно подде ла надзирателя и опрокинула его. Тот упал.
Послышался плеск.
– Ой, – сказала Зи.
Я хотела рассмеяться, но вылетевшие из меня звуки оказались пронзительными, как предсмертный крик зайца.
– Успокойся, Грета. Не переживай так.
Она повела меня с собой, и я пошла нетвердыми шагами, пока не почувствовала, что стою, прислонившись к огромному стволу одинокого тополя. Жесткие листья шуршали над головой, как платье из парчи.
Паноптикон заслоняла листва, а надзиратель утонул. Слепое пятно. Надо отдать должное Зи – сумела найти местечко, именно сейчас, когда нам оно так нужно.
– Что произошло?
– О чем ты?
– Грета. Что произошло? Что он с тобой сделал?
– Я ее видела. Серую комнату.
Зи стояла ко мне лицом, опершись рукой о ствол рядом с моей головой. Я почувствовала, как ее ногти вонзились в морщинистую кору.
– Он сделал тебе больно? – прошептала она. Слепое пятно слепым пятном, но нельзя было быть уверенным, что никакая железка нас не подслушивает. – Аббат сделал тебе больно?
Я опустила голову. Грубая кора дерева попыталась меня остановить, потянув за прядку волос.
– Грета?
Сделал ли аббат мне больно? Да. Нет. Аббат никогда не причинял мне боль, и не стал бы. Но дерево пыталось удержать мою голову, и они тоже привяжут ее к стволу.
– Идут. – Взгляд Да Ся на секунду оторвался от меня. – Тебя ищут. Остальные. Даже Тэнди.
– А Элиан?
Если его опять забрали – новые пытки убьют его.
Но Зи тихо рассмеялась:
– Особенно Элиан. Пошли.
Она обняла меня и потянула прочь от дерева. Рука, обвивающая мне ребра, была сильной, ее теплый бок прикасался к моему. Интересно, я чувствую к ней то же, что Элиан ко мне? Чувствует ли она, что я дрожу? Рядом с ее спокойным телом я понимала, что дрожу. «Это уже слишком, – говорил Элиан. – Они убьют меня».
Я хотела сказать об этом Зи, но было не придумать такого невинного замечания, чтобы скрыть этот смысл, не было достаточно большого слепого пятна для подобного разговора. Сказать хотелось, но нельзя. Никак. На глазах выступили слезы – и Зи смахнула их мне большим пальцем.
