— Кто же катается на платформе?! — не выдержала Дина Демьяновна.
Этот цирк она уже с трудом терпела, не в силах отвлечься и забыть о мальчишке. Но тому, видимо, нравилась рискованная забава, он был горд собой и в ответ только лишь улыбнулся снисходительно.
— Шею сломаешь, тогда будешь знать... Нашел место! Прекрати сейчас же!
— Не сломаю, — ответил с завидной уверенностью мальчишка, елозя и переваливаясь в седле, как утка.
И действительно не сломал! Ничего с ним не случилось. Подъезжавшая электричка наконец-то спугнула его, он спрыгнул на асфальт, бросив велосипед, как надоевшую игрушку, и тот с железным всхлипом и дребезгом завалился на платформу. А мальчишка даже и не оглянулся! Видимо, привык уж так-то вот бросать на землю, на траву и на что попало старое свое средство передвижения: он тоже уставился в нетерпеливом ожидании на тормозящий поезд.
Все поезда, идущие из Москвы, задолго до станции начинали тормозить, потому что дорога в этом месте шла под уклон. Те же, что шли в Москву, обычно буксовали, прежде чем стронуться, и моторы их завывали по-звериному. Щебень в той стороне, откуда приходили московские электрички, стал давно уже бурым от ржавчины.
Вот и теперь под колодками, стиснувшими сверкающие колеса, искрились огненные кольца, брызгая раскаленными чешуйками стали, вонзавшимися в рельсы и падающими, погаснув, на камешки. Весь тормозной путь был запорошен перегоревшей окалиной, и даже бетонные шпалы побурели.
«Это они», — подумала в волнении Дина Демьяновна, когда увидела трех коренастых и широких в кости женщин. И не ошиблась, потому что тут же, следом, вышел из вагона и Петя Взоров с большой спортивной сумкой через плечо.
Дина Демьяновна хотела было пойти навстречу, но силы вдруг оставили ее, она поняла, что если сию минуту пойдет, то зашатается и завихляет, как велосипед, и у нее не хватит ловкости и самообладания удержать равновесие. Она стояла и, пытаясь унять волнение, очень хотела казаться приветливой, доброй, легкой и красивой. Доброй и очень красивой! Ей так хотелось показаться всем им красивой и очень доброй! И конечно, приветливой... А для этого надо во что бы то ни стало сбросить груз оцепенения, побороть смущение, шагнуть навстречу и улыбнуться... «Здравствуйте, — сказать. — Ну как вы доехали?»
Но она сказала, когда они, не торопясь, приблизились:
— Господи! Я так изнервничалась... Не обращайте внимания! Здравствуйте. У меня даже, простите пожалуйста... Петя, здравствуй... а тут, понимаете, мальчишка на велосипеде... по краешку... — «Что я мелю?! Что я мелю?!! Господи! Помоги мне... При чем тут?» — думала она между тем, делая отчаянные попытки унять волнение и обрести себя. — Здравствуйте, — сказала она опять, когда с ней стали здороваться тоже смущенные и улыбающиеся женщины. — Ну как вы доехали? А я, вы знаете, просто накричала на этого паршивца. Поезд идет, а он по самому краешку... Что вы говорите? Петя, ты бы нас познакомил. Давайте мне эту авоську. Давайте, давайте, даже не думайте, что я вам позволю... Петя, ну что же?
