— Свинство! Подлость! — раздались отдельные крики.
— Я вижу, что на наш съезд проникли чуждые крестьянству элементы, — продолжал Авксентьев, — но им не удастся сорвать ни работы съезда, ни тех решений, которые съезд примет под руководством настоящего президиума. Я предлагаю перейти к очередным делам, оставив без внимания сделанное перед этим внеочередное заявление.
На задних скамьях поднялся шум.
— Прихвостни кадетов! — раздались отдельные реплики.
Авксентьев, вернувшись с трибуны к председательскому месту, презрительно смотрел на кричавших.
— Я голосую, кто за переход к очередным делам, прошу поднять руки.
Поднялся лес рук.
— Кто против?
Меньшинство.
— Переходим к следующим делам. Слово имеет для доклада о продовольственном положении страны министр продовольствия Пешехонов.
Большинство находившихся в зале зааплодировали.
На трибуне показался Пешехонов, среднего роста, худощавый, невзрачный человек, который начал читать речь по написанной шпаргалке.
Я прошел в кулуары, т. е. в фойе, где бродило несколько делегатов, обсуждавших происшедший инцидент.
— Конечно, Авксентьев не имел никакого права выступать у кадетов от имени съезда. Он должен был хотя бы ради приличия получить разрешение съезда, — говорили одни.
— Авксентьев и другие кичатся своим революционным прошлым, — говорили другие. — Подумаешь, важность какая, многие из нас в тюрьмах сидели.
— Что вы, господа, — говорили третьи, — мы не можем действовать изолированно от партии народной свободы. Все же эта партия имеет колоссальнейшие заслуги. Может быть Авксентьев и не соблюл формальности, но разве это так существенно?
— Прихвостни они! — слышались кое-какие возгласы. — Надо переизбрать президиум.
— Здесь не без провокации большевиков, — раздавались другие возгласы.-Люди, подобные Авксентьеву, достойны всяческого уважения. Нечего ставить вопрос перед всем съездом, коли президиум у нас авторитетный.
На следующий день я пришел на заседание с раннего утра. В кулуарах раздавали письмо главы большевистской партии Ленина, обращенное к делегатам крестьянского съезда. Около людей, раздававших это письмо, толпились кучки народа. Каждый старался поскорее добраться до раздающего, чтобы удовлетворить нетерпеливое любопытство.
— Ишь ты, — говорил один из делегатов в золотом пенснэ, — на какой бумаге написано, и чуть ли не золотыми буквами. У нас еле-еле газетной бумаги хватает, а тут, посмотрите, чуть ли не на слоновой. Что значит — денежки Имеются от немецкого генерального штаба.
