— Ничего, мы теперь сами разберемся! — получил он в ответ.
Из урны вывалили на стол груду записок, которые президиум начал подсчитывать.
— Раз, два, три… десять… пятнадцать… тридцать… сорок пять… семьдесят… девяносто пять… сто двенадцать… сто тридцать четыре.
Пустых было одиннадцать записок.
— Сто тридцать четыре голоса за Оленина! — провозгласил Игнатов.
Солдаты снова вытянулись перед урной. Каждый подходил, крепко держа зажатую в кулаке записку, скрывая ее от других, осторожно вкладывал в ящик.
Открыли урну, считают. За Игнатова девять голосов, остальные записки пустые.
Голосуют Морозова. Тот получил три голоса.
— Довольно тянуть волынку, — закричали солдаты. — Ясно, что Оленин выбран. Ведь кто писал за одного, ясно, за другого писать не станет.
Игнатов проголосовал, стоит ли продолжать голосование. Единогласно приняли постановление закрыть баллотировку.
— Итак, выбран почти единогласно Оленин, — резюмировал Игнатов.
— Качать его! — закричали с разных сторон, и мое бедное тело несколько раз взлетало на воздух.
— Товарищи, пощадите, вы мне все кости переломаете! — взмолился я.
Не чувствуя под собою ног, дошел я до своей 10-й роты. Солдаты устроили мне бурную овацию, узнав, что я избран депутатом на крестьянский съезд.
— Смотрите, товарищ Оленин, не отрывайтесь от нас.
Глава VIII
Всероссийский крестьянский съезд
Май 1917, Петроград
Сидя в вагоне поезда, везущего меня в Тулу, я обдумывал, как должен буду себя вести, как представитель солдат, на Всероссийском крестьянском съезде.
Надо организовать в единую группу всех представителей крестьян 11-й армии, чтобы от 11-й армии было объединенное выступление по вопросам о земле и о войне.
Съезд объявлен был официально на пятое мая, но надо думать, что делегаты с фронта запоздают… Очень хочется повидаться с родными, в особенности же повидать жену и захватить ее с собой в Петроград.
При посадке в Курске столкнулся с прапорщиком Трехсвятским, едущим из Тулы на фронт. Уже стоя на подножке вагона, я спросил Трехсвятского, что делается в Туле.
— И хорошо и плохо, — ответил Трехсвятский. — Хорошо, что идет чистка запасных полков. Плохо, что совершенно пала там дисциплина. Никаких занятий, ежедневное митингование, нежелание отправляться на фронт, прикрытое шкурными соображениями: мол, если нас отправят на фронт, то кто здесь будет завоевания революции защищать?
Третий звонок, гудок паровоза. Торопясь я пожал руку Трехсвятскому и вошел в вагон.
Большинство пассажиров из Крыма.
