Как я долбила этого несчастного зайца по затылку, рассказывать не буду, стыдно. Но гуманного убийства не вышло, поскольку и силенок у меня мало, и руки дрожали. Дядя даже замечание сделал, чтобы животных зазря не мучила, я ж не адептка безумной богини Тии, мне за это бонусов не дадут.
Аккуратного свежевания тоже не получилось. Шкуру я испортила, как и мясо. Чего-то там раздавила во внутренних органах, и оно теперь воняло. Пришлось идти выбрасывать жертву начинающего потрошителя в лес, на нейтральной территории чуждые ей предметы исчезали через несколько часов, это только на частных землях все хранилось в неизменном виде.
Когда привела в порядок двор после своих опытов, наступила уже ночь. Присев рядом с дядей на ступеньку крыльца дома, стала любоваться вместе с ним на убывающую луну.
- Дядя, ты ведь очень уважаемый оборотень в деревне? Скорей всего, второй по силе после нашего Вожака?
- Может быть.
- Тебе, наверное, неловко, что у тебя такая..., - замялась, подбирая правильные слова, - травоядная племянница.
- Я не скажу, что с тобой все в порядке. Кажется, что в тебе что-то сломано, чего-то тебе не хватает. Но у нашего рода сильная кровь, и ты справишься. У тебя еще все впереди...
Он ободряюще потрепал мне волосы на макушке.
- Да? -с сомнением переспросила я.
- Да, - подтвердил он, - А сейчас иди спать, завтра нам предстоит долгий день.
Часть 1
Дядя у меня, пташка ранняя, разбудил затемно, пока солнце еще не взошло. Мы быстро собрались, перекусили и отправились в путь.
Предрассветный туман - частое явление в нашей лощине. А сегодня он был особенно густым. Запахнувшись поплотнее в свой горгулий плащ, шла за Мстивоем, полагаясь больше на свой нюх, чем на слух или зрение. Дядя у меня очень тихо ходит, как тень, его и не заметишь, пока он сам не захочет к себе внимание привлечь. Да и Веда учила, что нос травнику гораздо больше расскажет, чем глаза. Леса-то в нашей локации хвойные, темные, здесь в любое время суток царит полумрак. Разлапистые ветви елей и кедров редко пропускают лучи солнца к земле.
Тропинки быстро закончились и по пути нам, то и дело, стали попадаться толстенные корни деревьев, трухлявые коряги, поваленные стволы, иногда высота завалов, образованных буреломом, намного превышала мой рост. Дядя, аки лесной фей-переросток, легко балансировал на влажных и скользких от утренней росы и покрывающих их мхов стволах и корнях. А вот мне было несладко. Доходило до того, что приходилось опускаться на четвереньки, чтобы без проблем миновать особо скользкие и высоко расположенные участки рухнувших деревьев. Вместо того, чтобы элегантно перескакивать с одного корня или ствола на другой, как это делал дядя, приходилось на попе сползать, а чаще кубарем слетать, с одного толстенного дерева, а потом уже на пузе заползать на другое. Я уж молчу о сучковатости и трухлявости многих поваленных стволов. Ноги и одежда, то и дело за что-то цеплялись и куда-то проваливались. Дядя только глаза к небу закатывал, наблюдая за моими художествами. Но помогать, ручку там подать, даже и не подумал. Разве что терпеливо ждал, да всякую живность мелкую своей "Аурой устрашения" отпугивал.
