И вот еще что скажу: когда бригада в полном составе, командовать ею легче. Дал каждому звену по участку — и справляется оно с работой двумя или тремя головами. А тут всего четырнадцать, каждый — сам себе звено. Взять хоть нашего Черного, как раз на его звеньевого ангина-то и нашла. Что с этим Черным без его звеньевого делать? А упрямый… Говоришь ему: так вот надо, а он по-своему, пока сам не увидит, что полсмены зазря на щепки извел.
И находятся ж мученики командовать всеми! Анатолий, к примеру… чем не бригадир? Видит, что можем не справиться, уши топориком держит, из разговоров наших выуживает — путное кто предложит. Алексей у нас — молодая, но разумная голова, давно бы пятый разряд ему иметь пора, а он все не хочет, по четвертому все… Алексей этот и говорит: железо с крыши сорвать, прогоны, что стойки соединяют, распилить и по частям тепляк весь веревкой свалить. Анатолию и слушать дальше не к чему, смотался из будки, минут через пять кричит:
— Выходи на работу!
Глядим: веревка уже принесена, белая, новая, только что со склада. Подходим к тепляку, а нам от ворот поворот. Начальство с коксохима нашему мастеру втолковывает, что тепляк пока разбирать нельзя: загазованность. Позвал нашего прораба. И прорабу от коксохимического начальства такой же ответ. Прораб привел нашего главного. И тоже никакого толку. Подвел тогда главный инженер к коксохимикам начальника управления. Поговорили начальники между собой — и такое же решение: часа два ждать придется. Два часа рабочего времени носом груши околачивать! Трактора тарахтят, мы стоим. Коксохимики по батареям лазают, один понизу ходит, в рупор спрашивает: газ, воздух. Сверху крик: готов! Чего «готов» — не нашего ума дело, — стой, жди. Да что мы, анекдоты сюда пришли точить?
Спишь, что ли, старуха? Слышь, ветер какой поднялся, к дождю, должно быть. Встань, окно затвори, как бы стекла не выбил… Во, так и языку теплее. Ночь долгая — не торопи.
Видит Анатолий, что скучными мы становимся, отвел в сторону мастера, пошушукался с ним. Вернулся, дал команду: айда за мной! Нашел-таки чем занять. Две машины бетону в другом управлении выклянчил. Мы этот бетон носилками… и куда следует уложили. А уж вечереть стало, животы про ужин напомнили. Глянули мы на батарею: — Газ! Воздух! Готов! — кричат еще. Поужинали. Прислушались — крику нет. И все наши командующие уже на нас ворчат: что, дескать, мешкаете. Полезли мы наверх, железо с крыши мигом сбросили. Прораб рукой нам машет: трактора простаивают. Успеют, отвечаем. Анатолий с Алексеем уже веревку привязывают за верхний прогон. Кто пилит этот прогон на части, кто ниже спустился другие прогоны перепиливать. Черный на землю слез, за веревку тянуть, — не любит он высоты. Гляжу, и главный инженер за веревку с ним уцепился. Рванули они — ни с места тепляк, даром, что на части, или по-ученому говоря, на секции распилен. Вразумило тогда Гришку-тракториста трактор к ним подогнать. Привязали веревку к трактору, натянулась она, как струна, дернулся трактор — веревка лопнула. Кинулся мастер вовнутрь тепляка — нашел прогон. Перепилили, связали веревку, опять трактором дернули. И пошло-поехало, пыль, треск, веревку подавать не успевали. Слезли мы все на землю и с пылу, с жару накидали первый трактор досками! Отправили. И тут-то почувствовали, что выдохлись. Сели передохнуть. А начальник управления другой трактор подгоняет. Быстрей, говорит, ребята, надо!
