Когда все было закончено, его мать взлетела и повисла рядом с ним.
— Гриффин, что случилось? — прошептала она.
Он по-детски надеялся, что этот момент никогда не наступит. Голос его задрожал.
— Мы увидели в лесу людей, они сидели у костра и… мы подумали, что сможем взять немного огня. Я зажег от костра соломинку и летел с ней, но она обожгла меня и я случайно уронил ее на Луну. — Он еле выговорил последние слова, рыдания душили его.
Ему хотелось, чтобы мама рассердилась. Он заслужил это. Он надеялся, что она закричит, накажет его и все как-то наладится. Все станет как прежде. Но мама выглядела совсем не сердитой — она была тиха и печальна, и Гриффин испугался, как никогда в жизни.
— Глупые, глупые дети, — сказала она едва слышно.
— Я не хотел, — пробормотал он. — Я не знал, что она подо мной, я испугался, потому что сам чуть не загорелся.
Она обняла его крыльями и крепко прижала к себе. Гриффин не знал, что и думать. Она не должна обнимать его; ведь это он во всем виноват.
— Тебе повезло. Если бы… — Она замолчала, потом продолжила: — Но зачем ты позволил им подговорить себя?
Он ничего не ответил, чувствуя, что ему не хватает воздуха.
Но сказать придется.
— Это я придумал, — выдохнул Гриффин.
Мать ошеломленно поглядела на него.
— Зачем? — только и вымолвила она.
Избегая смотреть на нее, он сказал:
— Тогда у нас тоже был бы огонь, как у сов. И я подумал, что можно использовать его, чтобы зимой нам было тепло. Тогда мы могли бы остаться здесь и миграция была бы не нужна.
«И тогда мой отец подумал бы, что я умный и храбрый», — подумал он, но вслух не произнес этого.
Мать прикрыла глаза, словно не решаясь говорить. Когда она, наконец, заговорила, в ее голосе слышались гневные нотки.
— Гриффин, нам не нужен огонь. Он годится только для войны. Мы не смогли бы держать его в Древесном Приюте — дерево может загореться. Даже если бы не загорелось, все равно зимой мы бы умерли от голода.
Он кивнул.
— Это была плохая идея, — сказал он. — Я не знал…
— Тебе следовало рассказать нам, как только вы увидели людей.
— Я знаю.
— Ты очень благоразумный, Гриффин, не такой, как большинство детенышей. Ты должен понимать это. Не знаю, о чем ты думал, когда решил украсть огонь. Ведь еще немного, и… — Она умолкла, будто разом лишилась сил. Перевела взгляд на Луну и Рому, ее мать, которая нежно обнюхивала дочь и что-то тихонько ей говорила. Луна ничего не отвечала.
— Когда ей станет лучше? — спросил Гриффин.
— Не знаю. — Мать помолчала и добавила: — Может быть, никогда.
