– Это не я! – крикнул он. – Как вы смеете!
…Подписав протокол об изъятии у него убитого оленя, матёрый браконьер мысленно перебирал всех знакомых, пытаясь догадаться, кто его предал. «Скорее всего это такой-то, – решил он по дороге, наступая в лужах на тень легавой. – Хотя вполне это мог сделать и такой-то…»
О собственной тени он даже и не подумал.
* * *
И вот наступило утро большой охоты. Мы с Другвасей образовали отдельную группу с чисто научными и экспериментальными целями. И главная роль, разумеется, в нашей группе отводилась Васиному Мухтару.
Даже самые мудрые волки, забыв осторожность, плюнули на красные флажки и валом повалили в нашу зону, где, разбрызгивая копытцами мокрый снег, блеял и скакал привязанный верёвкой к колышку козлёнок.
Я уже уложил, должно быть, с дюжину хищников, как вижу: из-за сугроба выпрыгивает прямо передо мной огромный волчище. А ружьё-то у меня не заряжено: только перед этим выстрелил. Вот тут-то я и узнал всю храбрость и находчивость Мухтара. Как спринтер по стадиону, промчался он по кругу, верёвка натянулась и, когда хищник поджался для гибельного прыжка, срезала его под самые коленки. Кувыркнувшись, волчище шмякнулся на спину перед козлёнком, а тот не сплоховал: бац его рожками, да ещё как! Конечно, может быть, это со страху мне так показалось. Однако волк подхватился и выскочил прямо на Петра Валентиновича. А уж у того рука верная.
– Хватит, – сказал Пётр Валентинович, – так дело не пойдёт. Бесчеловечно на живую приманку голодных волков травить. У волка и шансов нет от пули уйти, разве это охота? Истребим всех волков – кто ж от падали лес очищать станет? Зверь-то он хищный, да нет в природе ненужного зверя.
И все с ним согласились. Только козлёнок Мухтар всё время жался к нашим ногам и виновато блеял, будто хотел сказать: «Ме-е, я не виноват, они первые начали!»
Вот и кончилась замечательная наша охота. Другвася теперь ни за что не хотел расставаться с Мухтаром и решил его взять с собой в Тюмень.
– Да тебя ж засмеют! – отговаривал его егерь. – Там у вас, поди, с болонками да с пуделями гуляют, а ты с козлом, вот смеху-то!
– Ничего, – сказал Другвася, – мы себе цену знаем. Ко мне, Мухтар!
Мы простились. До самой подводы, ожидавшей меня и Другвасю на дороге, я нёс Мухтара, своего спасителя, в рюкзаке за спиной: он ехал, завязанный по самую шею в брезент, и то и дело поторапливал меня острыми своими коленками. И пока мы дошли до подводы, чтобы ехать на станцию, я сочинил про него сказку. То есть не совсем про него, а про такого же храброго козлёнка, у которого тоже чесались рожки. И в знак благодарности Мухтару её и посвящаю.
