Моя сторона горы | страница 7

Я чуть было не заплакал. Наживка ушла, крючок сломан, мне было холодно и страшно — все это сводило меня с ума. Я вырезал еще крючок, но на этот раз схитрил и связал его веревкой, а не корой. Я вернулся к бревну и, к счастью, нашел еще личинку. Я поспешил к заводи и вытащил форель прежде, чем понял, что у меня клюет.

Рыба билась, и я навалился на нее всем телом. Я старался не думать о том, что она может выскользнуть.

Я почистил ее, как это делает продавец в рыбном магазине, осмотрел ее желудок. Там оказалось пусто. Этот факт привел меня в ужас. Я тогда еще не знал, что пустой желудок означает то, что рыбы голодны и способны проглотить любую наживку. Однако в тот момент я ощущал себя полным неудачником. Грустный, я насадил на крючок внутренности рыбы, и еще до того как удочка коснулась дна, у меня начало клевать. Первая сорвалась, но я выудил другую. Я перестал рыбачить, когда поймал пять маленьких хороших форелей, и стал присматривать подходящее место для лагеря и костра.

Найти симпатичное местечко вдоль ручья было нетрудно. Я выбрал место за мшистой скалой, окруженной тсугами.

Прежде чем начать готовить, я решил сделать кровать: срезал несколько сучков для матраса, потом собрал опавшие веточки у камня и накрыл их ветвями тсуги. Получилось что-то вроде тента. Я забрался внутрь, прилег. Я чувствовал себя одиноким, затерянным и взволнованным.

Но нет, это только начало! Я находился на северо-восточной стороне горы.

Стемнело рано и резко стало холодно. Видя, как на меня ложатся тени, я судорожно носился, собирая хворост.

Это единственное, что я делал с того момента и до рассвета, потому что помнил, что самое сухое дерево в лесу — это сухие веточки на деревьях. Я собрал их несметное количество. Должно быть, они до сих пор там, потому что костер я так и не развел.

Одни искры, искры, искры. Я даже осыпал трут искрами. Он загорелся, но не больше. Я дул на него, дышал, прикрывай его руками, но как только начинал подсовывать веточки, все потухало.

Затем стало слишком темно, чтобы что-либо увидеть. Я ударял кремнем по огниву, хоть и не видел трута. Наконец, я сдался и залез под свой тент из тсуги, голодный, холодный и несчастный.

Я могу рассказать о своей первой ночи в лесу, хотя мне до сих пор стыдно, что был так глуп, напутан, и ненавижу то, что мне приходится это признавать.

Я сделал кровать из тсуги прямо в долине ручья, куда задувал холодный ветер с вершины горы.

Лучше бы я сделал ее с другой стороны валуна, но не догадался. Я был прямо на пути холодных ветров, разрывающих долину. Не хватало веток тсуги для подстилки. Было холодно и мокро. Я снял несколько веток с крыши и положил под себя, но замерзли плечи. Я свернулся калачиком и почти заснул, когда услышал козодоя. Если вы хоть раз были в полутора метрах от козодоя, вы поймете, почему я так и не смог сомкнуть глаз. Эти птицы просто оглушительны!