Судья Ивола, взглянув на меня, улыбнулся во весь рот:
— Когда я играл в бейсбольной команде штата Мичиган, наш тренер ухитрялся менять весь план игры за время короткой рекламной паузы. Даю вам две минуты.
— Благодарю вас. — Я подошел к своему столу, сел рядом с Майлзом. — Соображения имеются?
Майлз покачал головой:
— Все очень странно. Зачем он вдруг снова связался с Дианой? Не понимаю.
— Забудьте об этом, — сказал я. — Нам необходимо держаться за тему вашего сына. Как заставить Роджера рассказать о нем побольше?
— Тридцать секунд, мистер Слоун, — с наслаждением сообщил судья Ивола.
Мы сидели в мрачном молчании. Глаз у меня опух настолько, что я почти ничего им не видел, в черепной коробке пульсировала боль.
— Приступайте, мистер Слоун!
Я встал, направился к месту свидетеля. Прикоснулся к ссадине над глазом, глубоко вздохнул. А отняв от ранки пальцы, увидел на них кровь.
Это слово прокатилось в моем мозгу, как прокатывается по пещере звук произведенного выстрела.
— Кровь, — сказал я.
В зале суда стало очень тихо.
— Это что, вопрос, адвокат?
И внезапно я понял: да, это он и есть.
— Минутку, — сказал я и, вернувшись к своему столу, нашел среди вещественных доказательств фотографию гостиной Майлза Дэйна.
Там, на кофейном столике, лежал альбом японских эротических гравюр. Майлз сказал, что Блэр ждал кого-то еще. «Думаю, он уже не приедет» — такую его фразу запомнил Майлз. А имелись еще показания Леона Праути о втором человеке, о «старикане».
Я поднял взгляд на свидетеля:
— Кровь, мистер ван Бларикум. Когда именно Блэр Дэйн попросил вас сдать для него кровь?
Ван Бларикум заморгал:
— Что? Это нелепость.
— Блэр Дэйн покажет, что обращался ко всем своим родственникам, каких сумел отыскать, с просьбой сдать кровь. Вы — кровный родственник Дианы. Блэр страдал генетической болезнью и нуждался для лечения в одном из факторов крови. Он и у вас попросил кровь, не так ли?
Наступила долгая пауза. В глазах ван Бларикума появилось странное выражение. Казалось, будто одна половина его лица смотрит в одну сторону, а другая — в другую.
— Нет, — наконец сказал он.
Я чувствовал, как во мне нарастает нечто, какая-то легкость, — меня словно несло, покачивая на волне, к пока неясной мне цели.
Я чуть улыбнулся:
— Вы ведь человек высокий, мистер ван Бларикум. Каков ваш рост?
— Метр девяносто два сантиметра.
— А волосы у вас седые, так?
Ван Бларикум фыркнул:
— Очевидно, так.
— Когда вы начали седеть?
Ван Бларикум с очевидным раздражением взглянул на присяжных:
