Я начинал злиться.
— Ладно, — сказал я. — Зачем вы сюда явились?
Он, казалось, задумался.
— Наступает время, когда человеку вроде меня приходится взглянуть правде в лицо, сказать себе, кто он. Я впервые понял это при последней отсидке. Я собираюсь создать с помощью Иисуса Христа нового Блэра Дэйна. Но если я вернусь в Джексон, от нового Блэра Дэйна останутся рожки да ножки. А вам я вот что хочу сказать: у вас милая дочь. Очень симпатичная девушка. Если вы и дальше будете пытаться затащить меня в зал суда и обратить в жертвенного агнца, это может обернуться трагедией для нее, для вас и для меня. Вы понимаете, о чем я?
— Да, вы угрожаете моей дочери.
— Хорошо. Значит, мы друг друга поняли.
— Если вы действительно хотите создать нового Блэра Дэйна, — сказал я, — то в правильном ли направлении двигаетесь?
— Я молился, надеясь понять это. Мой Спаситель, если честно, никаких ясных указаний мне не дал. И мы с вами заключаем сделку из тех, о которых говорят: отчаянные времена требуют отчаянных средств.
— Может быть, вам стоит помолиться еще немного?
Произнеся это, я щелкнул выключателем настольной лампы.
И тут же пожалел об этом. Выглядел Блэр устрашающе. Даже притом, что он сидел, видно было, что росту в нем за метр девяносто, — широкие плечи, мощные мускулы. Лет ему было чуть больше тридцати, однако в длинных волосах его уже проступила седина. По одной руке тянулась грязновато-зеленая тюремная татуировка: «УМРИ В ПЕРЕСТРЕЛКЕ». Но самым страшным было мертвенное выражение в светло-голубых глазах Блэра.
— Я заслуживаю шанса, — сказал он. — Вот и дайте мне его.
— Все, что от вас требуется, — это посидеть немного в зале суда и ответить на несколько вопросов, — сказал я.
— Если вы по-прежнему держитесь за этот план, присматривайте за вашей дочерью получше. Вокруг столько безжалостных сумасшедших.
С мгновение он вглядывался в меня своими пустыми глазами, а после выскользнул через дверь в темноту.
— У вас еще есть время сделать правильный выбор! — крикнул я.
Но снаружи был уже только мрак и пронизывающий до костей холод.
В яркий ранний утренний час понедельника я вызвал своего первого свидетеля — Даниэля Рурка, редактора Майлза из издательства «Паджетт-букс».
К свидетельскому месту он подошел, болезненно прихрамывая. Видимо, когда-то Дан Рурк был крупным, крепким мужчиной, но теперь тело его обмякло, расплылось, а движения стали медленными и неуверенными.
— В чем состоит ваша работа, мистер Рурк? — спросил я.
