— Глазам своим не верю, — пробормотал сидящий рядом Уоттс. — Этот сукин сын пришел сюда потанцевать.
Телефон Брайсона зазвонил как раз в ту секунду, когда вышибала отодвинул бархатную веревку заграждения, чтобы дать Флетчеру пройти.
— Думаешь, он нас заметил? — поинтересовался Ланг.
— Если бы он действительно нас засек, то самым умным с его стороны было бы попытаться избавиться от хвоста, — ответил Брайсон. — И он не привел бы нас в танцевальный клуб. Тебе никогда не приходилось бывать в «Моментальном наслаждении»?
— Я больше не таскаюсь по клубам. Постарел, наверное.
— Пару лет назад мы накрыли здесь организованную сеть торговцев «экстази». У них были выходы и на другие клубы. Я собираюсь войти туда с Уоттсом. А ты займись координацией наружного наблюдения. Кто еще там с тобой?
— Мартинес и Вашингтон, — ответил Ланг. — Тим, этот малый напал на трех федеральных агентов.
— Он сделал это в уединении собственного дома, и у него было время хорошенько подготовиться к встрече. Отправь своих ребят к главному входу. А с тыльной части здание огибает переулок, и там есть пожарный выход. Припаркуй фургон поблизости. Я выведу Флетчера через черный ход прямо тебе в объятия.
Из отделения для перчаток Брайсон достал слуховую гарнитуру — крошечный наушник и микрофон с кодированной передачей сигнала, который крепился на лацкан и позволял ему поддерживать постоянную связь с членами группы без риска быть подслушанным.
— Я свяжусь с тобой, как только окажусь внутри, — пообещал Брайсон.
На полу стояла небольшая, круглая, как таблетка, магнитола «Сони». Она была поставлена на воспроизведение, ролики кассеты неспешно и безостановочно крутились, и женщина надрывалась в криках и стонах.
Не желая смазать возможные отпечатки пальцев, Дарби кончиком шариковой ручки нажала клавишу «Стоп». Теперь единственным звуком, нарушавшим тишину подземелья, было завывание ветра наверху.
На куче мусора лежал только скелет, мышц и кожи уже не было. Зато была одежда, в которой и остались кости, — джинсы, черная блузка и длинная зимняя куртка, запорошенная пылью. Дарби заметила, что джинсы были приспущены, а под ними виднелись некогда белые женские трусики, перепачканные засохшей кровью.
Вокруг шеи был обмотан черный зимний шарф. Лодыжки и кисти рук были связаны клейкой лентой для герметизации воздуховодов.
На черепе сохранились длинные светлые волосы, покрытые пылью. Сам череп, с пустыми глазными орбитами, заостренным подбородком и гладкими височными долями, несомненно, принадлежал женщине. Вертикальные зубы позволяли с уверенностью утверждать, что женщина была белой.
