Сопровождающий меня офицер, что-то быстро сказал в интерком лифта, который тоже теперь светился зеленым индикатором. Мой уровень японского не позволил мне понять точно. Но когда лифт остановился я все понял. Внизу меня ждал Мурата. Аналитик седьмого отдела, которого я совсем недавно считал почти другом. У меня все в последнее время были — почти друзья. Мураты был в синей рубашке и темном костюме, с прилизанными волосами.
— Здравствуйте, Предатор-сан.
Сказал он, улыбаясь своей фальшивой улыбкой.
— Здравствуй, Предатель-сам, — ответил я скороговоркой. — Зачем меня вызвали сюда?
— Не спешите, Предатор-сан. Я вам все объясню на месте. Это очень важно.
— Какого черта, тогда нужно было посылать за мной солдат?
Он сделал вид, что не понял вопроса, пожал плечами. Кивком отпустил офицера и пригласил меня занять место на электрической машинке. Я неохотно забрался в сидение рядом с водилой и мы под шум электромотора мягко покатили по огромному залу. Мимо различного оборудования, занятых монтажом людей, открытых дверей. Затем попали в длинный рукав тоннеля с большой цифрой семь над входом и освещенного плафонами на потолке. Седьмой отдел. Самый секретный и самый эффективный, аналитический-оперативный отдел противодействия ОИП из тех что у людей вообще есть.
— Как сегодня прошли тренировки? — спросил Мурата ловко и со знанием дела вписывая машинку в повороты тоннеля. — Вы довольны вашей новой командой?
Я искоса поглядел на него. Издевается что ли?
— Нет, не доволен.
— Почему?
— Шутишь? Кто их выбрал? И зачем мне дали? Они же все лягут в первом же бою. Это здоровые девушки, которые могут рожать детей и новых солдат. А не готовить себя к такому шикарному самоубийству у всех на глазах.
— Вы не поймете, Предатор-сан. В этом есть смысл. Девушек никто не выбирал. Они сами уже несколько лет пытаются попасть в отряд фей. Даже голодовку своим воспитателям объявляли, когда им отказывали.
— Почему?
Мурата снова неопределенно пожал плечами.
— Полагаю месть. Чувство мести у людей, побывавших в таких критических ситуациях и потерявших близких им людей, очень сильное.
— Они из сиротского приюта. Какие у них близкие?
— Учительница. Они были очень привязаны к ней. Впрочем, вам лучше это должно быть известно. Это же ваши соотечественники. Не так ли?
Что за дурацкий вопрос, подумал я. Со скрытым смыслом.
— Про их месть за свою погибшую училку, понятно. Только вот непонятно, почему отдел дал разрешение на такую глупость. Опять решили возродить закон Танигути?
