Ханс, с открытым ртом слушал подростка. Удивленный, ошарашенный. Он даже забыл о сне! Но запись оборвалась. Началась другая. Тоже ютубовское скрин-видео. Какой-то длинноволосый, хипповатого вида, парень начал рассказывать, что его похищали инопланетяне с планеты «Зандак», где есть цветы размером с дерево и летающие люди. Причем каждую ночь в течении года! Есельский выключил видеомагнитофон, оборвав хиппаря на полуслове.
Ханс закрыл, открытый от удивления, рот, глянул в чашку. Пустую. Потом спросил напряженно:
— Можно еще кофе, Александр Васильевич?
Есельский ухмыльнулся с улыбкой дьявола и ответил:
— Можно Ганс Фридрихович. Можно…
Эпилог первой книги
ПРОБУЖДЕНИЕ
Я лист осенний
Сорвет на ветру
Пожелтею, умру…
(Хокку — японское трехстишье, Антон Цветков)
— Проснись, Маугли! Пора достать «Красный Цветок»!
Если вы, когда-либо чувствовали себя деревянной чуркой, в которую ставят позади мишени чтобы ловить пули, то вы поймете мои ощущения. Я возвращался к жизни. Медленно, вязко как-будто кто добавлял свет, вращая регулятор освещенности — «диммер». Потихоньку, полегоньку.
— Проснись, Маугли! Пора достать Красный Цветок!
Черт! Кто это говорит? Эти глупости? Насколько я знаю, только один человек в мире мелет подобную чепуху в таких ситуациях. Почему я должен проснутся? Ведь так хорошо было растворится в пустоте, перестать существовать. Забыть эту боль. Это одиночество и страх!
— Проснись! Проснись!..
— Перестань орать!
Мне казалось я выкрикнул эту фразу, но на самом деле только прошептал.
— Ого! — отозвался потрясенный голос. — Мужик, ты в натуре проснулся?
Я наконец-то разлепил до конца веки.
Электрический свет. Яркий до невозможности. Я лежу в больничной койке. А рядом… Рядом. Ну кто еще это мог быть. Антон Цветков. Тоха, Мордвин. Кто еще мог такую идиотскую фразу повторять, лежащему в коме человеку.
— В натуре, — промямлил я непослушными губами.
Маугли! Надо же чего придумал. Цитата из мультика советского.
Его титановая коляска была вплотную придвинута к моей койке. Он тряс меня за плечо, возбужденный моим пробуждением.
— Хорош, меня трясти, чувак.
— Какое хорош! Я еще даже не начал тебя нормально трясти. Я совершенно недостаточно тебя потряс.
Голос у него был, словно он готов был расплакаться от радости.
Я попытался приподняться и скинуть его руку с плеча. Тоха толкнул меня обратно, придавив слегка к постели.
— Кончай. Тебе еще долго вставать нельзя будет. Всего неделя прошла, как тебя почти грохнули.
