— Сейчас бы тулуп да валенки…
— Ничего, Коля, переживем.
К вечеру похолодало еще сильнее.
— Возьми жита! — сказал Барашков, доставая из кармана горсть зерна. — Подкрепись хоть этим. Сам знаешь, хлеба нет и скоро нигде не достанешь. Все кругом забито гитлеровцами.
— Придется у них брать.
— Немцы! — тревожно предупредил в это время кто-то впереди.
— Идут, гады!
— Где? — встрепенулся Горчаков.
— Вон, видишь, в белых маскхалатах.
И вновь разгорелся бой. Как только атака противника захлебнулась, командир приказал отойти на новые рубежи обороны. Сразу же воздух наполнился истошным ревом, по лесу разнеслись оглушительные разрывы: каратели открыли по партизанам огонь из шестиствольных минометов.
Когда потух, наконец, декабрьский день, показавшийся Горчакову самым длинным днем в году, стало ясно, что фашисты на этот раз из леса не уйдут. Останутся, чтобы добить партизан.
Командир бригады Тимофей Михайлович Коротченков, которого лазовцы любовно звали Батей, принял решение покинуть базу и, маневрируя в лесу, оторваться от карателей.
Под покровом ночи и снежного бурана бригада вышла из района соприкосновения с противником. Вьюга заметала протоптанные партизанами тропы. Лютый студеный ветер хлестал по лицам бойцов, слепил снежными хлопьями глаза. Батя, остановившись на залитой лунным светом заснеженной просеке и зябко поеживаясь в кубанке и легкой немецкой шинели, увидел, что последним в штабной роте шел боец со «шмайсером» на груди и в лаптях поверх сапог.
— Разведчик? — вполголоса спросил он, всматриваясь в лицо бойца. — Ранен?
— Ничего, товарищ комбриг!
— Лапти-то греют?
— Это друзья подарили, чтобы не скользить.
Подполковник Коротченков улыбнулся:
— Фамилия?
— Горчаков.
— Вперед, товарищи, вперед!
В эту ночь, посоветовавшись с командирами батальонов, комбриг принял решение прорываться на север.
— Витька, что будем делать? — спросил Барашков Горчакова, узнав о намечаемом прорыве лазовцев.
— Думаю, что нам на север уходить нельзя. Мы должны действовать в заданном районе. Нам надо идти на юг.
Он с тоской поглядел на левую ногу. Пальцы правой тоже были обморожены, но не так сильно.
— Только бы не подвела левая нога…
— Ничего, нас ведь двое…
— Ну что ж, Николай, в таком случае пойдем к Бате и доложим ему о нашем решении.
Коротченков, увидев вошедших к нему разведчиков, не спеша поднялся со скамейки.
— Ну, с чем пожаловали, орлы?
— Пришли попрощаться с вами. Вы уходите на север, а нам на север нельзя. Нам нужно на юг. Там должен быть наш командир.
