Из-за распятого Христа?
Да. Нет.
Из-за Богоматери? Нет. И вдруг мне становится ясно. Из-за воина в латах и шлеме, начальника римской стражи.
А что с ним?
Он руководил казнью еврея.
И вот когда этот еврей умер, он сказал: «Воистину, не человек так умирает».
То есть он узнал Бога.
Что он сделал?
Остался спокойно стоять у креста.
Молния перечеркнула небо, завеса разорвалась в храме, земля содрогнулась. А он остался стоять. В умиравшем на кресте он узнал нового бога и понял, что мир, в котором жил он сам, обречен на гибель. И?
Погиб ли он где-то в сражении? Понимал ли, что гибнет ни за что? Радовала ли его эта его работа?
Как он состарился? Вышел на пенсию?
Жил в Риме или ближе к границе, на окраине, где жизнь подешевле?
Может, домиком обзавелся? С садовым гномом?
И рассказывала по утрам ему кухарка, что с той стороны границы опять появились новые варвары, ей Богу, да, Лючия, господин майор, своими глазами видела.
Новые варвары, новые народы.
Они вооружаются, вооружаются, они ждут.
И римский офицер знал, что варвары все разрушат. Но его это не трогало. Для него все уже и без того было разрушено.
Он мирно жил себе пенсионером, он понял ее до конца. Огромную Римскую империю.
Луна висит прямехонько над палатками. Должно быть, сейчас часа два. В кафе в это время, наверное, полно народу.
Как-то там наш Юлий Цезарь?
Будет включать свой череп, пока черт его не унесет.
Смешно. Вот в черта я верю, а в Бога нет.
А это правда, что нет?
Не знаю. Да нет, знаю! Не хочу верить в Него! Просто не хочу.
Такова моя воля!
Единственная свобода, которая мне осталась: право верить или не верить.
Ну, формально конечно, вроде бы да.
И потом: то да, то нет.
Как же тогда говорил этот поп? «Работа священнослужителя состоит в том, чтобы подготовить людей к смерти. Потому что им легче жить, когда они не боятся умирать».
И ему тоже легче? Что-то не верится.
«В нашей юдоли скорби и раздоров спасает единственно милость Божья и вера в божественное Откровение».
Отговорки!
«Мы наказаны и сами не знаем, за что».
Спроси у тех, кто сверху!
А что еще сказал поп?
Бог — самое страшное на свете.
Вот это вот — да…
Хороши были мысли у меня на сердце. Они лезли из головы, рядились чувствами и, едва касаясь друг друга, принимались танцевать.
Изысканный бал, высшее общество. Сегодня тут весь бомонд!
В лунном свете кружились пары.
Трусость с Добродетелью, Ложь со Справедливостью, Подлость с Силой, Коварство с Мужеством.
Вот только Разум не участвовал в танце.
