— Вот, значит, как всё вышло! — сказал он со вздохом. — Плохо тебе приходилось это время, детка?
Это было уж слишком. Марта не сразу удостоила его ответом. Со скрытым ожесточением убрала пустую тарелку и поставила перед ним чай. Потом сказала:
— Я привыкла к плохому. Хорошего не знавала с тех самых пор, как вышла за тебя.
Роберт вернулся домой в самом миролюбивом настроении, но злобные выходки жены разгорячили усталую кровь.
— Я не виноват, что всё так вышло, — сказал он с неменьшей горечью, чем та, которая звучала в речах Марты. — Ты, надеюсь, понимаешь, что меня посадили ни за что.
— Нет, этого я не знаю, — возразила она, подбоченившись и вызывающе глядя ему в лицо.
— Они хотели со мной рассчитаться за забастовку, неужели ты не понимаешь?
— И это меня ничуть не удивляет! — ответила она, задыхаясь от гнева.
Тут его нервы не выдержали. Господи, да что он сделал плохого? Он убедил людей бастовать, потому что страшно боялся за них с тех пор, как начались работы в Скаппер-Флетс. А в конце концов они же над ним издевались. Им на него плевать, — вот, допустили, чтобы его без всякой вины посадили в тюрьму. Яростное возмущение забушевало в нём, возмущение против Марты и против своей судьбы. Он размахнулся и ударил Марту по лицу.
Она не дрогнула, приняла удар с каким-то удовлетворением. Ноздри её раздулись.
— Спасибо, — сказала она. — Мило с твоей стороны. Только этого и ждала.
Роберт тяжело опустился на стул, побледнев ещё больше, чем она. И закашлялся своим глухим, надрывным кашлем. Этот кашель лишил его сил. Когда приступ прошёл, он сидел, согнувшись, совсем разбитый. Через некоторое время встал, разделся и лёг на стоявшую в кухне кровать.
На другой день — в воскресенье — он хотя и проснулся в семь часов утра, но оставался в постели до полудня. Марта встала рано и ушла в церковь. Она заставила себя пойти туда, выдерживать взгляды, знаки пренебрежения и выражения сочувствия со стороны прихожан Бетель-стрит, — отчасти в пику Роберту, отчасти же для того, чтобы показать свою добропорядочность.
Обед был настоящим мучением, в особенности для мальчиков. Они терпеть не могли те дни, когда у отца с матерью дело доходило до открытой ссоры. Эти ссоры словно парализовали всех в доме, нависали над ними как что-то позорное.
После обеда Роберт пошёл в контору копей. Он ожидал увольнения. Но оказалось, что его не уволили. У него мелькнула смутная догадка, что здесь сыграла роль его дружба с Геддоном, уполномоченным углекопов, и с Гарри Нэджентом, одним из лидеров Союза. Хозяин, видно, опасался, как бы не вышло неприятностей с Союзом, — и благодаря этому его, Роберта, оставили на работе в «Нептуне».
