– Это экстрасенс. Мы ему на днях звонили. Он с того дня нам покоя не дает. Не обращай внимания. Он скоро уйдёт.
Признаться, меня не столько пугало возможное присутствие приведения в квартире, сколько было не комфортно от всей суматохи, которую создавал этот экстрасенс.
Илларион Анатольевич спешно прошёлся по комнатам, что – то бормоча себе под нос. Его поведение меня раздражало. Не сказать, что очень сильно, но лепет каких-то невнятных слов убивал моё представление о нормальном экстрасенсе. Я прошёл в зал и сел на диван. Под руку мне попался какой-то журнал, и я стал рассматривать картинки. Медиум косо посмотрел на меня сквозь свои большие очки в роговой оправе и стремительно направился в мою сторону. От его действий мне стало не по себе.
– Немедленно вставайте! Уходите с этого места! – закричал он.
Я пулей вскочил с дивана. Медиум продолжал смотреть туда, где совсем недавно я сидел. Он держал в руках крест и говорил что – то невнятное, показывая на стену. У меня по коже побежали мурашки. Я не мог ни шелохнуться, ни сделать шага. Такого я не видел никогда. Через несколько минут, какая-то неведомая сила отбросила его на приличное расстояние. Провидец упал, но поднялся и продолжил читать. По словам, которые, доносились до меня, я понял, что это были молитвы. Сделав шаг, его снова что-то с силой откинуло в сторону.
В комнату вбежала Анна и от того, что она увидела, её стало трясти мелкой дрожью. Она опустилась на корточки, как бы прячась за подлокотник дивана, который стоял прямо у входа. Внутри меня, от всего происходящего, творилось что-то необъяснимое. Мне было страшно и в то же время, я не до конца понимал, что происходило с этим экстрасенсом. Я решил выйти из комнаты и направился туда, где искала укрытия Анна Сергеевна. Я поднял её на руки и вынес из зала на кухню, закрыв за собой дверь зала.
– Ты видел? – спросила она дрожащим от страха голосом.
– Видел, но не её, пусть он сам там разбирается, – ответил я. Мы прошли на кухню и я усадил её на табуретку.
Из зала доносились страшные, нечеловеческие крики Иллариона Анатольевича, от которых признаться было очень не по себе. Позднее к крикам добавился звон разбивающегося стекла. Вероятно, это была посуда, которая стояла на комоде в зале.
Мы молча, сидели и смотрели друг на друг. Я предложил своей шефине воды, и она не отказалась. В это время на кухню зашёл Илларион Анатольевич. Лицо его было в ссадинах и кровоподтёках. Больше всего меня удивило то, что это были следы ногтей. Я налил воды и подал стакан Анне, которая испуганно смотрела на экстрасенса.
